Фокусник

— Люди скоро узнают об этом, и в Париже начнется настоящий психоз. Я думаю о родителях предыдущих жертв: им снова предстоит пережить весь этот ужас. Ты уже напал на след?

— Пока что у нас ничего нет. Единственная улика — обрывок ткани с его куртки, с верхней части правого рукава, если верить свидетелю.

Клара, движимая любопытством, вскакивает со своего места, чтобы посмотреть.

— Только не трогай его! — поспешно предупреждает ее Мистраль.

Подойдя поближе и нагнувшись, она пару минут старательно нюхает кусочек ткани. Мистраль наблюдает за ней: сосредоточена, глаза закрыты.

— Ты уверен, что этот тип молод? Дело в том что туалетная вода, запах которой хранит его куртка, явно перестояла, — заявляет она, выпрямляясь.

— Что ты имеешь в виду?

— То, что эта дешевая туалетная вода, испортившаяся и уже даже начавшая разлагаться, продавалась в семидесятых в супермаркетах. Сильная, стойкая штука, называлась, кажется, «Рок Вириль» или что-то вроде. Мода на нее прошла в восьмидесятых. Так что если этот тип ею пользуется — значит, ему по меньшей мере пятьдесят лет и у него есть старый флакон в запасе.

Мистраль, проникнувшись значимостью этого комментария, развивает версию:

— Или же он моложе, но использует старый флакон, принадлежавший кому-то постарше — другу, родственнику, отцу; я более склонен придерживаться этой гипотезы. А ты действительно молодец, что пришла.

Мистраль торопливо что-то записывает под изумленным взглядом Клары.

— Твой нос, наверное, всегда будет преподносить мне какие-нибудь сюрпризы. Весьма ценное наблюдение. Быть может, благодаря ему откроются перед нами такие перспективы в деле раскрытия личности убийцы, о каких я даже не подозревал до твоего прихода. Но что тебя побудило применить свои уникальные способности относительно этой тряпочки?

— Ну ты же не велел ее трогать. Поэтому я и припала к ней, это рефлекс… ну и профессиональная привычка.

Их беседу прервало появление трех сотрудников отдела с картонными коробками.

— Месье Мартинес поручил нам принести вам эти документы.

Мистраль просит поставить коробки рядом с его рабочим столом.

Клара, понимающе глядя на это, задает вопрос, хотя заранее знает на него ответ:

— Вернешься поздно, да? Подозреваю, что ты сейчас примешься за чтение этой макулатуры.

— Не факт. Я, конечно, должен этим заняться, но мне несколько дней понадобится на то, чтобы изучить все эти материалы. Но скорее всего я вечером возьму с собой работу на дом и тогда смогу повидаться с нашими сорванцами. Я тебя провожу до проходной, потом тебе останется лишь спуститься вниз на два этажа — и увидишь выход.

Возвращаясь в свой кабинет, Мистраль останавливается у автомата с напитками, выбирает кофе без сахара. Он вяло ждет, наблюдая, как наполняется стаканчик: мысли его по-прежнему заняты Фокусником.

— Я вас искал, — раздается у него из-за спины.

Он оборачивается и видит Кальдрона с какой-то бумагой в руке.

— Я звонил приятелю Перрека, майору из отдела по делам несовершеннолетних. По его информации, Перрек со своей женой находится сейчас в Туке. У них там дом. Она занимается талассотерапией, а он бродит среди дюн. Мы пытались связаться с ним по мобильному, но абонент не отвечает. Его приятель сказал, что он часто не берет трубку. Если мы хотим с ним повидаться — нужно ехать туда. Сообщение я решил пока что не оставлять.

— Хорошо, едем.

Мистраль, подув на кофе, делает глоток, морщится и смотрит на Кальдрона:

— На самом деле, кофе не так чтобы очень. Но какой-никакой горячий напиток. Хотите?

— Да, спасибо. Все выражают по этому поводу свой скепсис, однако по три-четыре раза в день мы пересекаемся около этого кофейного аппарата.

Если бы Арно Лекюийе мог рассуждать спокойно, он бы охарактеризовал для себя этот день как наихудший с момента выхода из тюрьмы, породивший в нем лишь досаду, ярость и разочарование. А ведь так хорошо все начиналось. Мальчик — как раз из тех, о каких он мечтал. Легкая добыча: вокруг никого не было. Место — именно такое, какое он обычно подбирал. Откуда взялся этот клошар, зачем он пришел и все испортил? Погубленный день. Подсознательно, не смея самому себе признаваться, Лекюийе упрекает себя. Он слишком поспешил. Забыл об осторожности. Вел себя импульсивно. Он пытается найти себе оправдание. И не понимает, почему демоны заставили его действовать столь неосмотрительно. Хотя они ведь должны были как раз успокоить его. Но следует же понять, что он ждал этого мгновения более двенадцати лет. Лекюийе все вынес ради того, чтобы снова пережить подобное. Почти все его сны, пригрезившиеся ему на нарах — точнее, кошмары, — приводили его в подвалы с детьми. Однако его никогда не могли поймать — не смогут и на этот раз.