Фокусник

— Нужно стать невидимкой, приятель, — поучал Авторитет. — Чем меньше ты говоришь — тем лучше. Натворишь что-нибудь — не беги, иди спокойно. Люди обращают внимание на тех, кто ведет себя не так, как они. Если ты будешь идти спокойно, когда вокруг сумятица и все орут, никто тебя не заметит. Убийца никогда не бежит. Никогда никому не смотри прямо в глаза, особенно когда только что вышел из здания, ограбленного тобой: люди навсегда запомнят того, кто на них пристально поглядел, а ведь в твоих глазах отражается напряжение, обычно присущее тем, кто натворил что-то. Понимаешь? Не одевайся слишком заметно или вызывающе шикарно, иначе тебя засекут. Флики всегда хватают тех, кто слишком бросается в глаза. Если ты не оставишь следов, отпечатков, своих волос на месте преступления — ничего такого, по чему можно будет определить ДНК, — никто тебя не вычислит. Никогда.

Авторитет умолк, оценивая эффект, произведенный его словами на почтительно внимающую ему аудиторию.

— Ну хорошо. Но ведь ребята все это знают, но флики их все равно ловят.

Видимо, у одного из слушателей все-таки возникли сомнения.

— Верно, но так ты все же сводишь риск к минимуму. То же относится и к той ситуации, когда ты сидишь в своей машине, — продолжает Авторитет. Вести тачку надо спокойненько, ремень пристегнуть, не забывать включать поворотники, соблюдать скоростной режим, правила дорожного движения. Будь образцовым водилой, никогда не разговаривай по телефону за рулем. Пусть твоя таратайка будет самой обычной, как у всех. Послушно клади бабло в кассовые аппараты при парковках. Не заезжай на подземные стоянки, потому что там есть камеры слежения. А это решительно ничего хорошего не сулит. Если соблюдать эти правила, ты никогда не спалишься. Понимаешь? Никогда.

Авторитет сделал паузу и оглядел собравшихся на этот импровизированный мастер-класс — те были очень внимательны и прямо-таки смотрели ему в рот. Удовлетворенный такой реакцией, он продолжил:

— Эти уроды, флики, копы, — они кого хватают? Тех, кто много из себя воображает, — это раз. Второе — дебилов, бросающихся в бега сразу после того, как что-то натворили. Третье — тех, кто разряжен как новогодняя елка: золотые цепи, кольца из желтого металла с сапфирами, слепящие глаз за пятнадцать километров. Это все равно как если бы у этих парней над головой возвышался щит с надписью: «Смотрите, какой я крутой, во всем новом, я удачно толкнул наркоту, и теперь у меня полно бабла». Четвертое — у кого отпадная тачка с опущенными стеклами и музыкой на полную несется, все сметая на своем пути. Ну и флики останавливают их для проверки и обязательно находят за что вздрючить. И пятое: если ты провернул дело в одиночку — молчи.

Авторитет стоял, держа левую руку ладонью вверх, широко расставив пальцы, не спуская глаз со своей аудитории.

— Руководствуясь этими пятью принципами, братья, вы выберетесь из любой передряги и станете хозяевами положения. Ясно?

Один скептически настроенный тип не удержался от вопроса, видимо давно назревшего у слушателей этого краткого курса по повышению квалификации:

— Если ты все это знаешь — почему же ты тут сидишь, парень?

Авторитет улыбнулся.

— Из-за несоблюдения правила номер пять. Я попался, потому что меня заложили, но это совсем другая история.

Заключенные затушили бычки и поднялись: время прогулки истекло.

Лекюийе все усвоил, хорошенько запомнил услышанное и дал себе слово, выйдя из тюрьмы неукоснительно следовать этим пяти заповедям. С того времени он также взял себе за привычку слушать разговоры других заключенных. Учился он на чужих ошибках весьма успешно. Взломщики, налетчики, воры, мошенники, убийцы и наркоторговцы разговаривали между собой, пересыпая свои истории ругательствами и фразами типа: «Ты прав, пацан». Они считали Лекюийе чокнутым геронтофилом, а потому принимали как должное то, что его трахали в камере. Но если бы они знали настоящего Лекюийе и то, что он замышлял по выходе из тюрьмы, то прибили бы его без малейших колебаний, сожалея лишь о том, что не сделали этого раньше.

Годы, проведенные в тюрьме, Лекюийе старательно усваивал услышанное от заключенных и сопоставлял это с тем, к чему уже сам подошел интуитивно. Вывод его был таков: «Двенадцать лет назад я делал что хотел, не имея никакого опыта, и тем не менее мне все сходило с рук. Теперь я вполне подготовлен — следовательно, нет оснований опасаться, что меня снова повяжут. При условии, что я не сорвусь с нарезки». А последнее труднее всего соблюсти, и Лекюийе отлично это осознает.

Рассуждая таким образом, Лекюийе успокаивается, однако он совсем не может уснуть. Уставившись в темноту широко открытыми глазами, он не собирается принимать снотворное, хотя у него теперь есть большая пачка таблеток. Память не дает ему покоя, совершая виражи между совершенными им убийствами детей, годами, проведенными в тюрьме, и его нынешней жизнью. Образы, звуки, голоса сталкиваются друг с другом, три периода смешиваются между собой, порой в сознании его все мутится, и он не знает, где находится в данный момент.