Фокусник

— Молодой человек, позвольте мне объяснить вам, что такое свидетельские показания. Ваш отец — учитель. Давать свидетельские показания — значит учить, сообщать новое, рассказывать о том, что произошло, восстанавливать истинную картину событий, возможно известную только вам, очевидцу, чтобы другие — судья, члены жюри присяжных — могли разобраться в происшедшем. В этом нет ничего плохого, не так ли?

— Нет, сэр.

— Вот и хорошо. Вы будете давать показания?

— Нет, сэр.

Судья вернулся на свое место.

— Молодой человек, поймите, пожалуйста, что в случае необходимости вас вызовут в суд повесткой, а если вы и тогда откажетесь давать показания, мне придется расценить ваши действия как оскорбление суда.

Миссис Джафет хотела что-то сказать, но судья остановил ее, приложив палец к губам, ожидая ответа Эда.

— Сэр, я и не думал оскорблять суд. Я давал показания в другом суде, в Оссининге. Я не разбираюсь в юридических ухищрениях, протестах и тому подобном. Но я не хочу больше участвовать в этой игре.

— Мистер Джафет, — обратился судья к отцу Эда, — не хотите ли вы поговорить с сыном наедине и разъяснить ему серьезность проблемы, не имеющей никакого отношения к игре?

— Я думаю, он…

— Я осознаю всю серьезность проблемы, — прервал его Эд. — В конце концов, меня чуть не задушили.

Терпение судьи Брамбейчера начало иссякать.

— Вы обо всем рассказали полиции. Почему же не повторить то же самое в суде? Если присяжные услышат ваш рассказ, они смогут принять более объективное решение.

— Сэр, я знаю, что произойдет, если я буду давать показания.

— Что же?

— Один из этих джентльменов будет задавать мне вопросы, чтобы доказать, что Урек душил меня, другой — что не душил или душил, не сознавая, что делает. Я знаю, что он хотел задушить меня и при этом полностью отдавал отчет в своих действиях. Я просто не хочу участвовать в этом спектакле, не имеющем ничего общего с…

— Мистер и миссис Джафет, — прервал его судья, — пожалуйста, пройдите с Эдвардом в зал суда. Я хочу обсудить этот вопрос без вас. Джентльмены, — сказал он, как только за Джафетами закрылась дверь, — я огорчен так же, как и вы, хотя и по другой причине. Кантор, вы не хотите, чтобы он сегодня давал показания. Таким отношением он поставит крест на обвинительном приговоре. А вы, Томасси, и не хотели, чтобы он давал показания. Так что придется обойтись без его помощи.

25

Кантор и Ферлингер расположились в пустом кабинете на третьем этаже. Вся обстановка состояла из стола и стула с прямой спинкой. Кантора это не смущало, так как он любил думать, расхаживая из угла в угол.

— Окей, — сказал Кантор, закрывая за собой дверь. — Ты садись, а я постою.

— Все, что ты пожелаешь, о мой высокий господин, — ответил Ферлингер, кладя ноги на стол.

— Я вижу, тебе не терпится самому вести процесс, не так ли? — Его раздражало панибратское отношение этого юнца.

— Конечно.

— Вот и приступай.

— Как это?

— Кто бы стал у тебя следующим свидетелем?

— Я думал, мы решили вызвать школьного сторожа.

— А после него?

Ферлингер убрал ноги со стола. Что, если Кантор не шутил?

— Ну?

— Я думаю.

— Зал суда — не место для раздумий.

— Я знаю, кого следует вызвать.

— Ну?

— Скарлатти.

— Продолжай.

— Заставить его признать себя виновным. В какой-нибудь мелочи. Например, в нарушении общественного порядка. Но пусть он скажет, что сделал Урек. Это все, что тебе нужно.

— Больше ты ничего не придумал?

— Разве мое предложение не кажется тебе хорошей идеей?

Кантор рассмеялся.

— Против Скарлатти не выдвинуто никакого обвинения. С какой стати он будет давать показания, порочащие товарища? Да от него отвернется не только банда, но и все учащиеся. Кому охота иметь дело с доносчиком. Давай следующую идею.

У Ферлингера дернулась щека.

— Как насчет подруги Джафета, Лайлы Херст? Она не родственница пострадавшего, на нее тоже напали, она очевидец случившегося и к тому же симпатичная девушка.

— Почему бы и нет? — сказал Кантор.

— Действительно, почему? — уверенно добавил Ферлингер.

— Я объясню тебе. На перекрестном допросе выяснится, что ее всего лишь дернули за волосы. За это еще никого не сажали в тюрьму. Кроме того, она гуляет с Джафетом. А любой член жюри, будь он в здравом уме, придет к выводу, что она будет обливать грязью любого, кто поднимет руку на ее ухажера. Это же естественная женская реакция. А ты приглядывался к членам жюри? Среди них нет ни одного симпатичного лица. Красота Лайлы вызовет у них раздражение.

— Ты хочешь сказать, что ее показания ничего нам не дадут?

— Ну почему же. Томасси, скорее всего, доведет ее до слез, но нам не удастся выиграть процесс только потому, что Томасси не слишком любезен с молоденькими девушками. Поехали дальше.

— Остается еще психиатр, который говорил с ними обоими. Он покажет, что Урек психически здоров и полностью осознавал, что делал.

— Да.

— Что — да?