Фонд

— Вы превзошли все мои ожидания. Тогда, конечно, вы понимаете, что ваша попытка торговать ради торговли, направленная на массовый сбыт дешевой бижутерии, что окажет лишь самое незначительное влияние на экономику этой страны, не может не привести к подрыву межзвездной политики ради золотого тельца и отдалению ядерной энергетики от религии, которая помогает ее контролировать. Все это может привести к неприятию нашей политики и ее полному краху, хотя она успешно служит нам на протяжении целого столетия.

— И все-таки эта опасная и устаревшая политика себя изжила. И хотя с помощью вашей религии вы действительно справились с Четырьмя Королевствами, больше нигде на периферии она не получила распространения. В те времена, когда мы подчинили себе королевства, многочисленные эмигранты рассказали всем и вся о том, как Сэлвор Хардин использовал жречество и предрассудки людей, чтобы лишить эти королевства независимости и свергнуть монахов-мирян. Если вас это не убеждает, то события на Асконе два десятилетия назад свидетельствуют об этом достаточно красноречиво. Любой правитель здесь, на Периферии, скорее согласится пустить себе пулю в лоб, чем позволит жрецу Фонда ступить на свою планету.

Я предлагаю не навязывать Кореллу или какой-либо другой планете то, что она не желает принимать. Нет, Сутт. Если ядерная энергия сделает их опасными, то искренняя дружба, подкрепленная торговлей, будет намного лучше, чем ненадежное господство, основанное на ненавистном превосходстве чужой религии, которая, чуть-чуть ослабнув, может рухнуть вообще, и на этих развалинах останутся лишь вечные ненависть и страх.

— Неплохо сказано, — насмешливо сказал Сутт. — Но вернемся к началу нашей беседы. Каковы ваши условия? Что поможет вам поменяться со мной убеждениями?

— Вы думаете, что мои убеждения — товар?

— Почему бы и нет? — последовал презрительный ответ. — Разве ваша профессия — это не купля-продажа?

— Только при наличии прибыли, — ответил Мэллоу, ничуть не обидевшись. — Можете ли вы предложить мне больше, чем у меня уже есть?

— Вы сможете получать семьдесят пять процентов от прибыли, а не пятьдесят.

Мэллоу издал короткий смешок.

— Заманчивое предложение. Торговля на ваших условиях не составит и десятой доли моей прибыли. Придумайте что-нибудь получше.

— Я помогу вам стать депутатом Муниципалитета.

— Я и так им стану, с вами или без вас.

— И вам не придется сидеть в тюрьме долгих двадцать пять лет. Подсчитайте прибыль от этого.

— Вообще никакой прибыли. Но сможете ли вы осуществить эту угрозу?

— А если вас будут судить за убийство?

— За какое убийство? — недоверчиво спросил Мэллоу.

Голос Сутта стал более резким, хотя он его не повышал:

— За убийство анакреонского жреца, находившегося на службе у Фонда.

— Но так ли это? И имеются ли у вас доказательства?

Секретарь Мэра чуть наклонился вперед:

— Мэллоу, я не блефую. Предварительное следствие закончено. Мне осталось подписать один документ — и судебный процесс Фонда против Хобера Мэллоу, Старшего Торговца, сразу же начинается. Вы отдали гражданина Фонда на растерзание толпе дикарей, и теперь у вас осталось всего лишь пять секунд для того, чтобы избежать заслуженного наказания. Я лично предпочел бы, чтобы вы отказались. Обезвреженный враг менее опасен, чем ненадежный друг.

Мэллоу торжественно сказал:

— Пусть будет по-вашему.

— Отлично. — Секретарь хитро усмехнулся. — Компромисса пытался достичь Мэр, а не я. Я лично не собираюсь оказывать на вас давление.

Он открыл дверь и ушел.

Мэллоу увидел, что Анкор Джэл возвратился в комнату.

Мэллоу спросил:

— Вам было слышно?

Политический деятель плюхнулся около него на пол.

— Никогда не видел Сутта в таком бешенстве, с тех пор, как я его знаю. Змея, да и только.

— Но что вы поняли из всего этого?

— Вот что я вам скажу. Политика господства над иностранными государствами при помощи религии — его идея-фикс, но я подозреваю, что он ставит перед собой отнюдь не святые цели. Я потерял свое кресло в кабинете министров именно за то, что позволял себе спорить по тому вопросу… Да вы и так об этом знаете.

— Да уж знаю. И какие же не святые цели ставит он перед собой, по вашему мнению?

Джел посерьезнел:

— Он далеко не глуп и не может не видеть банкротства политики при помощи религии, которой всего лишь однажды за семьдесят лет удалось добиться успеха. Он, несомненно, хочет использовать ее в собственных интересах.

Потому что любая догма, основанная исключительно на вере и эмоциях, — опасное оружие, когда ее используют против чужих — поскольку нет практически никакой гарантии, что это оружие не будет использовано против того, кто его изобрел. Вот уже сто лет мы насаждаем ритуалы и мифы — все более и более священные и закостенелые. Их передают из поколения в поколение. В некотором смысле мы утратили контроль над религией.

— В каком смысле? — спросил Мэллоу. — Говорите, говорите. Я хочу услышать ваше мнение.

— Например, предположим, что один честолюбивый человек использует религию не в наших интересах, а против нас.

— Вы имеете в виду Сутта?