Фонд

Мэр постучал молотком, призывая к порядку, поскольку зал заволновался, а галерка снова взревела. В миллионах домов Терминуса заинтересованные телезрители придвинулись ближе к экранам, а на той скамье, где сидел обвинитель, Джоран Сутт сдержанно кивнул перепуганному Верховному Жрецу.

Центр зала удалось очистить, лампы горели теперь уже не так ярко. Анкор Джэл, сидевший на скамье слева, настроил проектор, затем раздался щелчок — и все увидели голографическое изображение, объемное и цветное, словно перед ними была сцена, выхваченная из жизни.

Миссионер, растерянный и растрепанный, стоял между Лейтенантом и Сержантом. Мэллоу замер в ожидании, а затем один за одним в кают-компанию зашли члены его экипажа. Последним вошел Твер.

Затем все услышали запись состоявшегося тогда разговора. Сержанту выговаривали за нарушение дисциплины, а миссионера допрашивали. Появилась толпа, слышен был дикий рев, и тогда перепуганный насмерть преподобный Джорд Парма взмолился о помощи. Мэллоу выхватил бластер, и миссионер, когда выводили его из каюты, поднял руки вверх, чтобы еще раз послать проклятия на головы своих обидчиков — и что-то на мгновение вспыхнуло.

На этом эпизод закончился. Офицеры замерли от ужаса, Твер трясущимися руками зажал уши, а Мэллоу спрятал оружие.

Снова включили свет. Место, на котором только что находилось голографическое изображение, опустело — фигуры людей растворились в воздухе. Мэллоу, на этот раз настоящий Мэллоу, взял на себя неприятную обязанность продолжать рассказ.

— Как вы видите, на первый взгляд обвинение изложило события довольно точно. Я вкратце поясню свою мысль. Кстати, поведение Джейма Твера во время этих событий явно указывает на то, что он получил религиозное образование.

В тот же день я обратил внимание Твера на некоторые странные обстоятельства, сопровождавшие появление жреца. Я спросил его, откуда в этой полупустынной местности, в которой мы тогда находились, мог появиться миссионер? Я также спросил его, откуда могла прийти огромная толпа, если ближайший мало-мальски значительный город находится на расстоянии сотни миль. Обвинение, однако, полностью проигнорировало эти обстоятельства.

И вот еще что: разве не любопытно, что Джорд Парма одет был в одежду, которая не могла не бросаться в глаза? Миссионер, работающий в Корелле в нарушение закона как Корелла, так и Фонда, разгуливает в новехоньком костюме жреца. Я предположил, что миссионер является невольным соучастником Коммдора, пытавшегося спровоцировать нас на противоправные агрессивные действия, для того чтобы оправдать уничтожение корабля и экипажа в полном соответствии с законом.

Обвинение уже предвосхитило мои объяснения в этой связи. Они ожидали, что я скажу о том, что на карту была поставлена безопасность корабля, экипажа, а также возможность выполнения возложенной на меня миссии. И что все это нельзя было принести в жертву ради одного человека, с которым все равно бы расправились, с нами или без нас.

И поэтому они напустили туману разговорами о «чести» Фонда и необходимости сохранять «чувство собственного достоинства» для поддержания нашего престижа.

Однако, по непонятной мне причине, обвинение и словом не обмолвилось о личности самого Джорда Пармы. Они не представили никаких данных о нем, мы не услышали, где он родился, где учился, чем раньше занимался. Если мы сможем выяснить это, то сможем объяснить и несоответствия, на которые я указал при просмотре видеозаписи. Они связаны между собой.

Обвинение не представило никаких данных о Джорде Парме потому, что ими не располагало. Сцена, записанная видеокамерой, — спектакль, потому что Джорд Парма — подставное лицо. Никакого Джорда Пармы никогда и в помине не было. А этот судебный процесс — совершенно откровенный фарс, надуманный и высосанный из пальца, потому что слушается дело, которого в действительности не существует.

Ему опять пришлось подождать, пока стихнет шум. Затем он медленно сказал:

— Я хотел бы продемонстрировать вам крупным планом один кадр из видеозаписи. Он не нуждается в пояснениях. Выключите свет, Джэл.

Зал опять погрузился в полумрак, и перед присутствующими возникли неподвижные, как восковые куклы, фигуры людей. В напряженных позах застыли офицеры «Дальней Звезды», Мэллоу с бластером наизготовку. Слева от него Джорд Парма — он кричит и воздевает свои сильные руки к небу, и рукава его одеяния откатываются далеко назад.

И именно на его руке и появился этот слабый отблеск, который при первом просмотре, вспыхнув, тут же погас. Теперь же он горел, не мигая.

— Обратите внимание на свечение его руки, — раздался голос Мэллоу из темноты. — Увеличьте эту сцену, Джэл.

И тут же миссионер стал увеличиваться в размерах, превращаясь в гиганта, затем от него осталась одна рука, а потом напряженно мерцающая кисть руки заполнила собой все.