Форма воды

Такси стоит, желтое пятно под серебряным полотнищем невиданного ливня. Чудовищный день, но ему мерещится красота всюду, куда он смотрит, – это его прощание, расставание с зелеными почками, что наконец-то проснулись на скелетах деревьев, с теми игрушками, что валяются на газоне, с котами и собаками, они недоверчиво смотрят из окон, являя доказательство межвидового симбиоза с домом из кирпича.

Хоффстетлер поднимает руку, чтобы вытереть слезы, но те смешались с дождем.

Он видит, что уже использовал это такси – это нарушение правил, – но сегодня финальное путешествие, и это не имеет значения. Он говорит, куда ему надо, и просто смотрит в окно, вытирая запотевающее стекло, чтобы не пропустить не единой детали.

Американские автомобили, смехотворно огромные, он будет скучать по ним.

Прощай, зеленый «Кадиллак Девиль» на другой стороне улицы, роскошная машина, и пусть даже ее багажник разбит всмятку.

18

Сегодня хороший день, чтобы исчезнуть, – Лэйни думает об этом непрерывно.

Она раздвигает плиссированные занавески цвета горчицы, которыми некогда так гордилась, и смотрит, как дождь словно пулями лупит по стеклу, по тротуару и асфальту. Балтимор, царство грязи и бетона, становится владением воды, она льется не только с неба, но отовсюду.

Потоки рвутся из водостоков, с деревьев низвергаются водопады, капель сочится с ограждений, водовороты появляются там, где проезжают автомобили. Молотит так, что на мостовой словно взрываются крохотные мины, в стороны летят осколки.

Это потоп, ничего не видно, ты можешь войти в него и за секунду исчезнуть.

Отличная идея.

Рюкзак Тимми так набит игрушками, что он может поднять его только двумя руками, и невытертые слезы блестят на его щеках. Рюкзачок Тэмми тоже едва не лопается, но она не позволяет себе ни единой слезы.

Интересно, это потому, что она девочка и поняла, что мужское заявление «бегать от проблемы нельзя» – полное дерьмо?

Лэйни обнаруживает, что она ругается, пусть мысленно, и это ее воодушевляет. Тэмми смотрит на мать, глаза ее сухие и вопрошающие.

Она всегда извлекала уроки из книг с картинками: для чего животным ноги, птицам крылья и рыбам плавники?

Лэйни же осознала собственные ноги, весь их потенциал только сегодня утром. Ричард шатался по дому, глаза опухшие, плечи задевают о стены, галстук, который он не в силах завязать негнущимися пальцами, валяется на полу, она на своем месте, там, где на ковре следы от гладильной доски, скользит техническим чудом от «Вестингауз электрик» по одной из его рубашек.

Он явился домой поздно, она почувствовала, как опустилась другая сторона кровати под его весом, и вцепилась в край матраса, чтобы не скатиться туда, в эту бездонную жуткую дыру. Поднялся в ярости, соскользнул с постели и оделся, не заботясь о мытье, то и дело оглаживая карман, где лежало нечто столь же тяжелое, как ее утюг.

Она продолжала улыбаться, глядя, как движутся картинки на экране телевизора. Новости ничуть не лучше и не хуже, чем в любой другой день: спортсмены бьют рекорды, политики ораторствуют, черные маршируют, вооруженные силы скапливаются, женщины соединяют руки.

Ничего не связывало одну историю с другой, кроме общего экрана, подсвеченные индивидуумы появлялись, эволюционировали, исчезали.

В какой-то момент Ричард сгинул, хлопок входной двери вместо прощального поцелуя. Пол вздрогнул, от сотрясения качнулась доска, и палец ее соскользнул с регулятора, и Лэйни осталась стоять там, неожиданно уверенная в том, что только она в этом мире не движется.

Утюг показался слишком тяжелым, у нее не осталось выбора, и она поставила его прямо на рубашку. Десять секунд она могла еще спасти все одним движением руки, но затем поднялся дымок, устройство от «Вестингауз» прожгло лавсан так же, как идея прожигает дорогу в мозгу.

Лэйни позволила дыму загустеть, чтобы ядовитые струйки пощекотали ноздри.

Она убрала утюг, только когда испуганные дети сбежали вниз по ступенькам. Повернулась и с улыбкой сказала: «Мы отправляемся в путешествие. Соберите любимые вещи».

Сейчас три тяжелых сумки оттягивают ее плечи, одна из рук онемела, но Лэйни все равно. Немота – именно благодаря ей она пережила все эти годы рядом с Ричардом. Затянутая в корсет, облаченная в фартук, накрашенная женщина, известная как миссис Стрикланд.

Пора стать чем-то другим. Она немного боится, но знает: иначе нельзя.

Она поправляет лямки, ее пальцы задевают синяки на шее, оставшиеся со вчерашнего дня. Скоро все их увидят, все узнают, все поймут, кто именно их там сделал. Лэйни делает глубокий вдох, говорит себе, что она всего лишь должна быть честной, что правда разойдется широко, и тогда откроется путь к свободе.

Такси подъезжает к дому, вода плещется вокруг шин.

Лэйни машет водителю через дверь:

– За мной, дети. Поторопитесь.

– Я не хочу идти, – надувается Тимми. – Я хочу дождаться папы.

– Слишком сыро! – это Тэмми. – Я промокну!