Форма воды

Лэйни сожалеет, о да, она сожалеет, что ей придется просить об увольнении по телефону из Флориды, Техаса или Калифорнии, оттуда, где они окажутся в конечном итоге, и это не очень хорошо. Но она объяснит Берни, отчего она поступила именно так, и Берни простит ее, возможно даже согласится выдать ей рекомендацию.

Другое сожаление – она не записала адрес мистера Гандерсона, чтобы когда-нибудь в будущем написать ему, позволить ему узнать, что в момент, когда он отдал ей кожаный портфель, она поняла: никогда не бывает слишком поздно, чтобы изменить все, поверить в то, что ты достоин лучшего.

Его портфель висит на ее плече прямо сейчас.

Но больше всего Лэйни сожалеет, что ей потребовалось так много времени, дабы добраться до стартовой площадки, замаскированной под крыльцо ее собственного дома. Праздность стоила ей многого, дети видели и слышали то, что изменило их не лучшим образом.

То, как Тимми разрезал ящерицу, например.

Но слава богу, они еще маленькие, Лэйни вовсе не ученый из аэрокосмического центра «Оккам», но она знает, что взросление – вовсе не прямая линия, и она еще может на очень многое повлиять.

Осторожно, чтобы ремни не соскользнули с плеч, она опускается на корточки, обнимает Тэмми и наклоняется к Тимми.

– Беги, – шепчет она ему. – Прямо по лужам. Брызгай как можно сильнее.

Он хмурится, глядя на чистые ботинки и брюки:

– Правда?

Она улыбается и кивает, и он улыбается в ответ, несется вниз по ступеням с воплем, затем через двор. Тэмми паникует, ясно, и именно поэтому Лэйни обняла ее. Аккуратно поднимает дочь и выходит под навес, некогда выглядевший столь многообещающим, но ныне провисший от такого количества разочарований, что она боится, как бы он не обрушился им на головы.

Но Тимми уже в машине, мокрый и смеющийся, он прыгает на месте, чтобы они поторопились, и Лэйни спешит и понимает, что она сама не обрушится, не обрушится никогда более.

Она словно ныряет, вода повсюду, но ей нравится, как струйки щекочут ей голову.

Таксист забирает сумки, и она врывается на заднее сиденье, ежась, когда холодные капли скользят по спине. Лэйни смахивает воду с бейсболки Тимми и выжимает кончики волос Тэмми, они оба хихикают и кричат.

Слышится удар закрытого багажника, и таксист плюхается на место, отряхиваясь, точно собака.

– Таким макаром мы уплывем в Тимбукту, – бормочет он. – Далеко едете, мадам?

Он смотрит на нее в зеркало, взгляд соскальзывает на шею, к синякам.

Лэйни не вздрагивает – пусть расходится правда, пусть открывается путь к свободе.

– Туда, где я могу взять машину напрокат. Вы знаете такое место?

– Около аэропорта есть одно хорошее местечко, – голос его делается мягче. – Конечно, если вам нужна машина на месте, если вы хотите уехать сразу.

Лэйни изучает его карточку: Роберт Натаниэль Де Кастро.

– Да, мистер Де Кастро. Благодарю вас.

Такси покидает глубокие воды у бордюра и катит посередине дороги.

– Извиняюсь, что медленно. Немного опасно на дорогах сегодня. Не беспокойтесь. Доставлю туда, куда вам надо, целыми и невредимыми.

– Все в порядке. Меня устраивает.

– Вы выглядите счастливыми. Все трое. Это хорошо. Некоторые люди, если промокнут под дождем, это портит им весь день. Чуть раньше диспетчер отправил меня забрать того мужика, отвести в промзону рядом с «Бетлехейм Стил». Второй раз. Вот так. Один раз его возил. Там же ничего нет, вообще ничего, так что я сделал круг, проверить. Типа беспокоился, вы понимаете? И вот он там сидел на бетонном блоке посреди дождя. Мужик не выглядел счастливым. Выглядел так, словно он ждал там конца света. Вот так. Глянув на его физиономию, я едва не поверил, что тот наступит.

Лэйни улыбается. Таксист болтает – приятное отвлечение.

Дети сидят, прижавшись к окнам, и она кладет подбородок на сладко пахнущие волосы Тэмми. Снаружи все выглядит так, словно машина сорвалась с утеса и погружается в море.

Чтобы выжить под таким количеством воды, нужно выучиться дышать в ней, стать другим существом.

Мысль чудная, но еще более странно то, что Лэйни уверена: она способна на это. Мир полнится ручьями, потоками, реками, прудами, озерами, и она готова переплыть хоть все океаны мира, чтобы найти для них троих подходящее место.

И пусть это займет столько времени, что придется отрастить плавники.

19

Дождь сыплет точно мокрый цемент, зонт Хоффстетлера вырезает в нем узкую сухую колонну, она колышется в такт его дыханию.

Изо рта вырываются облачка пара, словно он горит изнутри.

Все, что за пределами колонны, предстает равномерно серым и размытым: дождь, бетон, гравий, небо. Но он знает, куда смотреть, и после вечности, заполненной дрожанием нервов и судорожными вдохами, он видит новый объект в этом сером царстве.

Черный «Крайслер» рассекает воду точно акула.

Хоффстетлер желает нырнуть в теплый, обшитый кожей салон, но даже завершение миссии длиной в восемнадцать лет не может оправдать пренебрежения правилами. Он подхватывает чемодан, поднимается с бетонного блока и шагает к машине, не обращая внимания, что кружится голова.