Формула-1. История главной автогонки мира и её руководителя Берни Экклстоуна

Предложенная Ланфере сумма была больше, поскольку Экклстоун не стал брать причитающуюся с Пауэрса долю на погашение облигаций. Когда часы показали одну минуту шестого, Ланфере с Хаффой всё ещё пререкались. Экклстоун позвонил Пауэрсу:

— У меня плохая новость. Теперь мы партнёры.

Они стали обсуждать условия, как вдруг в кабинет вошёл Ланфере и сообщил, что договорился с Хаффой.

— Поздно, — заявил Экклстоун, который уже заключил сделку с Пауэрсом, хотя и терял на ней 263 миллиона долларов.

Ланфере был в ужасе. Он считал, что, скрывая истинного владельца при помощи трастовых компаний, Экклстоун повёл себя «неэтично».

— Вы же понимаете, что так нельзя, — сказал он Маллинсу, однако обвинениями ничего не добьёшься.

Куда поразительнее оказались условия, которых добился Пауэрс. Его фонд платил всего 400 миллионов долларов, а остальное брал в долг у трастовых компаний семьи Экклстоунов. Получалось, что общая стоимость «Формулы-1» — 1,7 миллиарда долларов, а 50% акций всё ещё принадлежат Экклстоуну. Сделка пришлась очень кстати. Несмотря на все трудности, Экклстоун получил около 2 миллиардов долларов. Теперь он мог гордо смотреть в глаза этим хлыщам из Сити, которые высмеивали его, а сами вбухивали деньги в подозрительные «доткомы» бестолковых ничтожеств; а заодно и их братьям-близнецам из калифорнийской компании, которые успели зарегистрировать доменное имя formula1.com прежде, чем он понял, как работает Интернет. Доказать свою правоту в суде он не смог, и веб-сайт пришлось выкупать за 10 миллионов долларов. Многие считали, что Экклстоун просто извлекает из проектов деньги, а потом их бросает. Сам он возражал: «Деньги меня не волнуют. Они лишь средство, а не цель, хотя мой успех можно измерить деньгами».

Брайану Пауэрсу хотелось большего. Он решил купить «Оллспорт». Патрик Макнелли был на охоте с конезаводчиком Гаем Сэнгстером, и мобильный телефон зазвонил в тот самый момент, когда стайка куропаток направилась в его сторону. Птицы, целые и невредимые, пролетели над головой, а голос в трубке сказал:

— Я сделаю вас очень богатым…

Через три дня Лука Монтеземоло упомянул, что многие команды будут недовольны, если Экклстоун продаст активы и уйдёт из «Формулы-1». Пауэрс встревожился и оставил мысль о дальнейших инвестициях.

Впоследствии Экклстоун сожалел о продаже акций. Сделка с Пауэрсом была невыгодной, но других вариантов не оставалось. В случае его смерти стоимость компании тут же рухнет, что нанесёт сокрушительный удар по его доверенным лицам. Сам он объяснял это так:

— Представьте: я умру, а Славица выйдет замуж за молодого здорового парня, который даст ей всё то, что мне уже не под силу… Придёт он и спросит: «Дорогая, а что с „Формулой-1“? Её стоимость упала. Чепуха какая-то. Подавай в суд на руководство трастов». А она же от него без ума. Они пойдут к юристу и подадут иск против трастовых компаний.

Пауэрс с Ланфере и не пытались разобраться с трастами. Им принадлежала половина «Формулы-1», однако ни тот ни другой не поняли, что акции не дают им никакой власти. «У них пятьдесят процентов, но это всё равно что пять. „Формулой-1“ управляет трастовая компания, а не акционеры».

Экклстоун незаметно добавил в соглашения с Ланфере и Пауэрсом на первый взгляд безобидный пункт, за которым скрывалась настоящая атомная бомба. Вне зависимости от полученной прибыли (а золотая жила «Формулы-1» должна была в том году принести порядка 400 миллионов долларов) решение о выплате дивидендов принимали доверенные лица из «Бамбино». В обычных компаниях совет директоров всегда выплачивает дивиденды, вознаграждая тем самым акционеров, но у Экклстоуна были совсем другие планы. «Бамбино» имел право ничего не выплачивать вплоть до погашения всех облигаций. Благодаря «пункту о дивидендах» он собирался совершенно законным образом не платить акционерам ни пенни, пока не вернёт банкам ссуду.

Пауэрса это обстоятельство не волновало. Как он полагал, заключённое с Экклстоуном акционерное соглашение даёт ему достаточно полномочий, которыми у него, впрочем, совершенно не было времени пользоваться. Всего через месяц после сделки Экклстоун сказал Пауэрсу, что Хаффа готов предложить за его долю «хорошую цену».

Хаффа, попавший в медиабизнес благодаря Лео Киршу, раньше торговал подержанными машинами и чем-то напоминал Экклстоуна, однако глубокие различия между ними были явно не в пользу немца. Он рвался к славе, мечтая стать европейским Диснеем, лихорадочно заключал сделку за сделкой и стремился прорваться под софиты «Формулы-1». Как и многие другие, он так и не понял, что акции не дают ему никаких полномочий, за исключением прав на торговлю атрибутикой «королевских автогонок».

Известно, что Хаффа почти никогда не читал контракты. Его шкафы ломились от договоров на покупку кинофильмов и прочих художественных проектов, хотя Хаффа их толком не понимал.