Формула моей любви

Как ни любил и ни понимал Марк этого слова, но признал, что они откровенно соскучились. Прямо тонули друг в друге, не могли взгляд оторвать, погружаясь в их собственный, один на двоих мир – он рассказывал о делах, коллегах, известных ей, о новых идеях, о происшествиях с его беспокойными студентами, про своих учеников-любимчиков и их достижениях, а она увлеченно с интересом слушала, расспрашивала, потом поменялись ролями – Клавдия делилась своими впечатлениями о работе, о новом авторе, новом проекте, а Марк с не меньшим, чем она, интересом слушал, расспрашивал, давал дельные и неожиданные советы.

Шутили, хохотали, держались за руки, глаза в глаза, отрешившись от всего вокруг.

И тут появился незваный гость – хлопнула калитка, по дорожке прошагали чьи-то решительные шаги, и к столу вышел Володя с большим букетом цветов в одной руке и с габаритной коробкой, упакованной в яркую подарочную бумагу с непомерным каким-то зеленым бантом, в другой.

– Привет всей честно́й компании! – весело поздоровался он. – А я вот тут имениннику подарок принес, надеюсь, понравится!

Вера Михайловна и Лариса Вадимовна, хозяйки праздника, засуетились – куда посадить нового гостя, что предложить.

Марк посуровел и замолчал, замкнулся, а Клавдия.

Она вообще не поняла появления Владимира и для чего весь этот показательный парад-але, но терпела водворение свежего человека за столом, взбодрившего немного уже было расслабленную компанию, перетянувшего внимание на себя.

Володю она часа через полтора выпроводила, ответив на все его настойчивые вопросы и подтвердив еще раз принятое ею ранее решение.

И зачем приезжал?

А вот с Марком после появления Владимира поговорить им так больше и не пришлось. Старшие Светловы явно и заметно устали, не мудрено, они хоть и бодрые старички, но все же далеко за восемьдесят, а в празднике принимали самое активное участие: и танцевали, и гулять по поселку ходили, и насмеялись, наобщались, да и выпили винца. И Марк с родителями вызвали такси, загрузили в машину своих старшеньких и вскорости уехали, расцеловавшись с хозяевами и душевно попрощавшись.

И снова общение Марка с Клавдией свелось к короткой переписке в соцсетях и недолгим разговорам по телефону. Куда-то делась былая дружеская близость и легкость, и что-то безвозвратно изменилось и не налаживалось в прежнем, привычном режиме.

А потом он позвонил и позвал ее прилететь, а она первый раз за все эти долгие десять лет отказалась.

Они все смотрели и смотрели друг другу в глаза, пропуская через себя воспоминания о Сочи, о той их ночи и рассвете, которые безвозвратно изменили их отношения, как бы не пытался Марк вернуть все в прежние рамки.

Иногда бывает так, что один поступок, одна ночь – и вся твоя жизнь навсегда переменилась. И уже невозможно вернуть все назад и что-то исправить – поздно! То, что случилось с тобой, перевернуло все твое сознание, наполнив воспоминаниями о событии, открыв какое-то иное ви́дение, понимание мира.

Это как попасть в аварию на дороге – вот ты ехал себе, ехал – хорошо! Солнышко светит, птички чирикают, зелень по обочинам пышная, красота! Музычка в динамике, ты подпеваешь, настроение замечательное, ни тебе пробок, ни тебе трудного трафика – загородное полупустое шоссе – и ты летишь, довольный, счастливый, думаешь о своих делах, что-то планируешь: вот приеду и сделаю то-то, а потом надо сделать вот это.

И тут с проселочной дороги вылетает грузовик на бешеной скорости и тебе в бок! Все!

Ничего не исправить, не вернуть, не переиграть! И не имеет значения, отделаешся ли ты сумасшедшим испугом или получишь серьезные травмы, – все, пошла совсем иная жизнь.

Одна ночь – и другая жизнь; как ни пытайся вернуть прежнюю – не получится. Потому что Клава стала другой. Они оба стали другими.

Они оба теперь наполнены знанием и телесной памятью своего единения и как это было у них!

– Клава, – серьезным сосредоточенным тоном заговорил Марк, – я проанализировал ситуацию и пришел к однозначному выводу, что этот твой Леша…

– Володя, – привычно поправила она.

– …вам с ребенком не подходит для жизни никак, – столь же привычно проигнорировал он ее уточнение. – Нам всем он не подходит.

– Почему? – спокойно спросила Клавдия.

– Да потому! – вспылил Марк, сразу же раздражаясь. – Потому что он совсем другой человек! Вот как мы будем воспитывать и растить ребенка, что-то ему объяснять о жизни, если его отец продает унитазы!

– Но кто-то ведь должен и унитазы продавать, – резонно заметила Клава, – не всем же науку двигать. И Володя хороший человек и очень даже достойный мужчина. И между прочим, он не торгует унитазами, а работает топ-менеджером на крупном предприятии, производящем сантехнику.

– Да я не оспариваю, что кто-то и сантехнику должен производить и продавать, и вполне уважаю всякую профессию. И допускаю, что этот твой… что он хороший человек и вполне себе достойный мужчина. Но нам с ребенком он никак не подходит.

– Марк, – попыталась что-то сказать Клавдия.