Формула моей любви

– Я понял, – перебил его Князев. – Записывай: Саркисова Амира Ашотовна. – И он продиктовал ее рабочие координаты и все телефоны. – Она гений, лучший акушер-гинеколог по вопросам патологической беременности и родам в Москве. Все самые передовые инновации и достижения в области вынашивания и рождения ребенка только у нее. Я позвоню ей сейчас, порекомендую тебя, а ты перезвони сам где-то через часик.

Таким вот обычным для нашей страны и проверенным веками способом – через знакомых и рекомендации и «замолвленное слово» на следующий день Марк попал на прием к Амире Ашотовне, которая, выслушав его, задала в свою очередь тот же загадочный вопрос, что и накануне Князев:

– Какой у нее срок?

– Не знаю, – терялся на этой сплошь женской, пугающей территории Марк, старавшийся даже краем глаза не смотреть на жуткие плакаты в кабинете великой акушерки.

– Ну, что ж вы так, папочка? – пожурила акушерка с доброй улыбкой. – Ну хоть предположительно? – и уточнила: – Вы ведь предполагаете, какой срок у вашей жены?

– Она мне не жена, а друг, а срок не предполагаю, – чистосердечно признался профессор Светлов.

– Ну хорошо, – чуть поджав губы, пряча иронию, мягко проговорила Амира Ашотовна. – Пойдем другим путем. У вашего друга живот уже виден?

– Ну так…

Он представил перед своим мысленным взором образ Клавы. В тот момент, когда она сообщила ему о своей беременности, была она одета в длинную до пола и достаточно широкую юбку и обтягивающую маечку, и Марк мимолетно заметил, что, кажется, Клава поправилась, и ей идет, а то она всегда такая тоненькая.

– Так, – снова повторил он и жестом показал нечто похожее на оглаживание мяча, – немного да, есть, заметно. Не то чтобы выпирало, но есть. – Он изобразил что-то непонятное в районе талии: – И здесь так… прибавилось.

– Хорошо, будем условно считать, что около пяти месяцев.

Последующий час она долго и достаточно подробно отвечала на все вопросы Марка, список которых – разумеется! – он составил заранее. Многое растолковала и от себя, без наводящих и дотошных вопросов Светлова. Записала на понедельник Клавдию к себе на прием и в конце их беседы сказала:

– Поздравляю вашего друга с тем, что она ждет ребенка. Но узнайте точный срок и позвоните в регистратуру, чтобы они отметили в карте приема.

Часть девятая

– Ты специально ходил к известному врачу-гинекологу, чтобы разузнать, какие меры необходимо соблюдать для того, чтобы беременность протекала благополучно и ребенку было хорошо? Чтобы получить рекомендации? – поразилась Клавдия.

– Ну да, я же должен знать, что необходимо делать и как за тобой ухаживать, когда ты в таком состоянии, – небрежно пожал плечами он, не понимая ее преувеличенного удивления.

За рассказом о посещении врача Светлов успел доесть кашу, выпить чаю с бутербродом из правильного хлебца, авокадо и сыра и теперь чувствовал приятную сытость.

– Спасибо, было очень вкусно, – поблагодарил он за завтрак, поднялся, прошел к мойке, собираясь вымыть за собой тарелку с чашкой, и тут вспомнил: – Да! Так какой у тебя срок? Надо в регистратуру позвонить и отметить в твоей карте.

– Восемнадцатая неделя, – постным тоном оповестила Клавдия.

И начала мысленный отсчет: раз-два-три…

Марк кивнул и снова развернулся было к мойке – четыре-пять… – открыл он кран – шесть-семь… – собрался поднести тарелку под струю воды.

Семь секунд понадобилось профессору Светлову, чтобы произвести в уме расчеты, сопоставить и осмыслить факты.

На восьмой секунде он резко развернулся к Клавдии, продолжая держать в руке тарелку, и обескураженно произнес:

– Это мой ребенок! – И, не сводя с Клавдии сверлящего негодующего взгляда, медленно поставил на столешницу тарелку. – Это мой малышок! – И переживая момент полного осознания факта своего отцовства, поразился: – Я же чувствовал, что это родной мой малыш! Вот прямо чувствовал, знал наверняка!

Клавдия молчала, смотрела на его потрясенное выражение лица и изо всех сил старалась сдерживать расползающуюся на лице улыбку.

– Почему ты сказала, что ребенок от этого… – резко переключился на другую мысль Марк.

– Воло… – попыталась напомнить она, но он раздраженно перебил, повысив голос.

– Я помню, как его зовут! – негодовал все больше и больше профессор Светлов. – Почему ты сказала, что это его малыш?

– Я такого не говорила, – спокойно возразила Клавдия. – Ты почему-то сразу же решил, что Владимир и есть его отец. Меня ты не спрашивал, а сам, как я понимаю, и мысли не допускал, что отцом этого ребенка можешь быть ты.

Марк задумался на пару мгновений, видимо, вспоминая их разговор, а с памятью у профессора… ну это мы знаем.

– Да, – посмотрел он на нее, – ты не говорила. – Он резко закрыл кран, в три больших шага подошел к сидевшей на своем месте Клавдии и склонился над ней, сверля взглядом. – Почему ты не сказала мне, не разубедила в этом моем заблуждении?