Формула моей любви

А Марк прижимал ее к себе, кивал, и у него на скулах ходили желваки от бессильной ярости перед ее страданиями и невозможности чем-то помочь прямо сейчас, давно прекратив всякие попытки успокоить ее, и только торопил водителя, и так старавшегося изо всех возможностей ехать быстрей.

Клавдия проснулась, как очнулась от бредового черного обморока, ничего не помня и не понимая. Она открыла глаза и увидела перед собой потолок.

Обычный потолок, но почему-то показавшийся ей знакомым, вон то пятно на нем точно какое-то знакомое, повернула голову набок и обнаружила еще и знакомый шкаф, а за ним и часть комнаты, поняла, что лежит на кровати Марка в его квартире. Клава перевернула голову в другую сторону и увидела самого Марка, спящего поверх одеяла на второй половине кровати почему-то в домашних джинсах и изрядно помятой футболке.

Хотелось пить. Это первое, что почувствовала Клавдия, и зашевелилась под одеялом, намереваясь встать с кровати. Марк, видимо уловивший это ее движение, открыл глаза, и взгляд его сразу же сделался озабоченным.

– Как ты себя чувствуешь? – спросил он охрипшим голосом.

– Не знаю, – честно призналась Клавдия. – Пить очень хочется.

– Я принесу, – пообещал Марк, приподнялся на локте, придвинувшись поближе, и внимательно всмотрелся в лицо Клавдии. Похоже, что он увидел в нем что-то обнадежившее, поэтому кивнул, коротко поцеловал ее в щеку и в лоб и встал с кровати.

Оказалось, что ходить за водой никуда не нужно, бутылка и стакан стояли наготове на небольшом столике у окна.

Клавдия долго жадно пила, затем перевела дыхание и спросила:

– Как я здесь оказалась? – И повела вокруг рукой, державшей стакан, уточняя определение «здесь».

– Ты не помнишь?

– Что именно? – переспросила Клава и нахмурилась. – Я передала этому товарищу из органов папку, потом мне стало как-то плоховатенько, и ты усадил меня в кресло, а потом… потом я заплакала и… Нет, не помню. Так, что-то отрывочное.

– У тебя началась истерика, – забрав у нее стакан, объяснил Марк, – спровоцированная сильнейшим стрессом, беременностью и испугом за ребенка.

– А…? – Клавдия непроизвольно прикрыла рукой живот.

– Нет, нет, – поспешил успокоить ее Марк, присев на кровать, и наклонился поближе, – с малышком все в порядке.

– Откуда мы это знаем? – тоном наводящего вопроса подсказала Клавдия.

– Когда я тебя сюда привез, нас уже ждал врач, срочно присланный ребятами из конторы, а я успел, пока мы ехали, проконсультироваться по телефону с Амирой Ашотовной, описав твое состояние и спровоцировавшие его события – то, что вы с ребенком чудом избежали аварии.

Клавдия кивнула, соглашаясь с его решением не упоминать про историю с документами.

– Она дала свои рекомендации, а врач, которого прислали из конторы, сделала тебе успокоительный укол, безопасный для малыша, и ты заснула.

– А ты почему заснул в одежде? – подергала она его за рукав футболки.

– Сначала общался с доктором, которая целый час наблюдала за твоим состоянием, потом беседовал с приехавшим Александром Ивановичем и его коллегами. Поработал немного, надо было подождать и проследить за твоим сном. Вскоре, как и предполагала доктор, ты начала беспокойно крутиться, и я сделал тебе еще один укол – мне она показала, как и куда надо колоть. А потом так и заснул рядом.

– А как вся эта история с Анжели закончилась?

– Для нас хорошо и окончательно, – придвинувшись еще ближе, заглянул он ей в глаза, – для нее, как я понял, все еще продолжается.

– А как ты очутился возле издательства? – Клавдия вдруг сообразила, что его там и близко не должно было находиться.

– Мне позвонил Александр Иванович, – и тут же пожурил недовольно: – А должна была поставить в известность ты сама.

– Не должна была, – строптиво возразила Клава, – не хватало еще тебя втягивать в эти дела и подвергать опасности.

– Клав, – заверил ее спокойным тоном Марк, – я и так уже в этих делах, поскольку к ним имеешь отношение ты.

– Ну ладно, – почти согласилась Клава, – но зачем ты такой весь грозный и недовольный вытащил меня из машины?

– А потому что вы там закрылись и непонятно что делали, – снова грозно заговорил Марк. – Все нервничают, и, что происходит, никто не понимает. В какой-то момент мне это все надоело, я и пошел за тобой.

– Ну вот мы и закончили с этими делами, – с грустью улыбнулась Клава и спросила: – А что с нашими делами, Марк?

– Как что? – не понял он сути вопроса. – Все в порядке с нашими делами.

– А поконкретней? Может, у нас с тобой разное понимание порядка в делах.

– Как у нас может быть разное понимание, Клав, если оно всегда одинаковое? – удивился профессор.

– Да как же одинаковое, – хмыкнула Клавдия, – все эти годы я хотела жить с тобой, быть с тобой, а ты боялся и не хотел. Разве ж это одинаковое?

– Клав, – скривился от недовольства Марк, – ты же знаешь, критику я признаю, но не приветствую. Мы уже обсудили с тобой и признали, что это было ошибкой в расчетах, теперь можно просто жить дальше, стараясь не делать ошибок.