Формула убийственной удачи

— Только в Петербурге ее называют шаурма, — улыбаясь, поправил напарницу Дан. — В этом городе у многих вещей иные названия.

— Ну, да, — усмехнулась Ева. — Пончики тут называют пышками. Подъезды парадными.

— Парапеты бордюрами, — продолжил список страж. — Армады ковенами.

— А иные реальности — параллелями, — закончила девушка. — Приятного аппетита, Дан.

Они принялись за еду и некоторое время уютно молчали. Когда первый голод был утолен, дознаватель с сожалением вернулся к делам.

— Сегодня на самом деле очень насыщенный день, — сказал он. — И это дело… какое-то муторное. Слишком много слов, когда на самом деле ничего и не сказано.

— И в то же время, какая-то картина уже складывается, — заметила Ева. — Только чем больше я вижу, тем больше у меня возникает вопросов. Давайте попробуем сложить начальную мозаику.

— Было бы неплохо, — согласился Даниил. — Вина?

Ева кивнула.

— Как я поняла, — начала она. — За те пятьдесят лет, что я не была в Петербурге, там многое изменилось в делах культурных. Вернее, в политике, прикрытой культурой.

— Вы не были в этом городе целых пятьдесят лет? — удивился Дан. — С тех пор, как вернулись с той злополучной практики?

— По сути, да, — девушка чуть улыбнулась. — Я была сыта по горло Петербургом. Там, дома, в Москве все течет и изменяется. Всегда и быстро. За это я и люблю столицу. А здесь… Иногда мне кажется, что все застыло в рамках и правилах Пушкинской поры. По крайней мере, в литературно-художественных и научных кругах Избранных. Все слишком традиционно.

— Согласен, — Дан протянул ей бокал красного сухого вина. — Я приезжал сюда в командировки не единожды. И да, всегда эти церемонии, закулисные игры, дворцовые интриги. Москва проще.

— Но все-таки здесь многое изменилось, — напомнила Ева. — И прежде всего, изменился дом Романовых и сферы его влияния. С этого и начнем. Скажите, Дан, какое впечатление произвел на вас князь? Чисто внешне?

— В целом, он выглядит на свой возраст, — чуть пожал плечами дознаватель. — Бодр, полон сил. Даже немного удивляет факт такого раннего выбора наследника и разговоры о передаче дел. Он более ста лет возглавляет фонд. Это его детище.

— Вот! — Ева отсалютовала ему бокалом. — Это иллюзия, Дан. И это очень важно в нашем деле. Я, благодаря своему дару, увидела его совсем другим. Князь болен. Возможно, умирает. Магия позволяет ему скрывать свое истинное состояние, но… Конечно, по меркам нашего мира Константин Константинович не слишком и стар. Он даже моложе моего кузена, я уж не говорю о Кире! Видимо, дело в крови Романовых. Их стремление к чистоте крови, браки на сестрах своих же матерей или племянницах… Это сгубило смертную часть рода, это губит и Избранных.

— Или что-то еще, — задумчиво отметил Дан. — И Константин Младший, и третий сын, Георг, выглядят очень здоровыми. Не говорю уже про Гавра.

— Вы подозреваете, что кто-то может влиять на князя? — встревожилась Ева. — Яд или проклятье?

— Я не могу утверждать это на сто процентов, но… — он пожал плечами. — Пока не буду исключать такую возможность.

— Вы правы, — подумав, согласилась с ним маг. — Особенно в контексте нашего дела. Итак, князь болен. Он назначает наследника. Он явно выпускает из рук бразды правления и домом Романовых и культурной элитой Петербурга. Пушкинский дом пока за ним. Волконские всегда поддерживали князя. А вот Лицей… Назначение Софи … Простите, это нонсенс.

— Кто она такая? — чуть поморщившись, спросил Дан. Ему слишком не понравилась эта ведьма, смотревшая на него, как голодная собака на кусок мяса.

— София Данилевская, — стала объяснять Ева. — Ведьма-одиночка. Довольно сильная. Высшая. Она… наверное, просто больна.

Дан не удержался от кривой усмешки.

— Да, — чуть грустно подтвердила маг. — К сожалению, этого трудно не заметить. Но на это есть весьма печальная причина. Блокада Ленинграда. Вы наверняка знаете, Дан, что во время войны другие реальности были запечатаны. Софи голодала с остальными. И… еще пыталась лечить здесь смертных. Она спасла множество жизней. Зная, что сможет дольше людей продержаться без пищи, она делилась с ними пайком. С детьми. Это здорово сказалось на ее здоровье и внешности. Потом ее лечили, помогли чарами. Использовали даже эликсир философского камня. А это… последствия.

— Жутко все это, — уже другим тоном заметил дознаватель. — Но ее психика… дело даже не в ее отношении к мужчинам… Эти смены настроений… нервозность.

— Истеричность, — поправила его Ева. — Это последствия. А еще… Это традиционный мир Петербурга. Софи одаренная ведьма, всегда мечтающая чего-то значить в мире науки и культуры. Но она, как и Мари, женщина…

Дан понимающе и чуть сочувственно кивнул.

— Что до ее отношения к мужчинам… — его напарница чуть нахмурилась. — Это следствие нескольких лет, когда она была лишена привлекательности. Или… не знаю, но это явно болезненное проявление. Потому я и предупредила вас держаться за мной. Простите, что опять была вынуждена представить вас как… своего мужчину.

— Мне это льстит, — чуть смущенно признался Дан. — Пожалуйста, не извиняйтесь.

Теперь засмущалась Ева.