Фотография как...

Если покрыть черной краской всю бумагу, окрашенная поверхность станет фигурой и потому также будет выступать и уменьшаться (илл. 640). Здесь А — плоскость изображения, В — плоскость, в которой мы зрительно воспринимаем черную поверхность. Естественно, выступает не рисунок и не бумага, а краска. Следовательно, изобразительная плоскость сохраняет свою целостность и в том, что она просто не может быть ни серой, ни черной, ни цветной. Любое такое покрытие отторгается от белого и поднимается вверх.

Схема эта, конечно, условна. Рисунок или картина, как плоский объект в реальном пространстве, остается на месте и никуда не перемещается. Но мы определенно ощущаем иллюзорное пространство, в котором каждая из фигур занимает свое место.

Так что возможен случай, когда все фигуры, все контрформы, куски фона и даже сам фон целиком разбегутся в пространстве (илл. 641), а в плоскости изображения останутся только отдельные фигуры белого цвета или не останется ничего.

Таким образом, выступает или отступает в пространственном восприятии не фигура сама по себе, а ее наполнение — тон или цвет.

Мы показали, что в черно-белом изображении белый цвет отступающий, а черный — выступающий.

Точно так же можно показать, что и цветовая перспектива в отстутствии других признаков создает иллюзорное пространство зрителя и не создает картинного.

Теперь вернемся к загадке тональной перспективы. Тональная перспектива не имеет ничего общего с воздушной перспективой Леонардо. Воздушная перспектива наблюдается на больших расстояниях до объекта и при определенном состоянии атмосферы. Из воздушной перспективы вовсе не следует, что если, например, два одинаковых объекта находятся на одном расстоянии от наблюдателя, но один из них черный, а второй белый, то черный будет казаться ближе белого (илл. 642).

В законах Леонардо нигде не говорится о тональной перспективе, тем более о выступающих из изобразительной плоскости объектах. Так что выдвижение фигур в пространство зрителя, строго говоря, не относится к перспективе как построению глубины изобразительного пространства, а является следствием тональной (цветовой) перспективы.

Восприятие картинного пространства — это работа сознания. Тональная перспектива, наоборот, представляет собой зрительную иллюзию, которая не имеет ничего общего ни с картинным пространством, ни с теми причинами, которые его вызывают. Тональная перспектива создает свое пространство перед картиной.

В случае рисунка на белой бумаге все фигуры, кроме белых, выступают из этой бумаги.

Если бумага (фон) серая, черная или цветная, более темные фигуры по-прежнему выступают из нее вперед, а более светлые, наоборот, отступают назад. А сам фон, серый, черный или цветной также целиком выступает вперед. Но при этом ни одна из отступающих фигур не прорывает плоскости изображения и не попадает в картинное пространство. Более других отступающая, белая возвращается в изобразительную плоскость.

Таким образом, тональная (цветовая) перспектива образует свое пространство перед картиной. Это пространство довольно узкое, но зрительно оно воспринимается настолько сильно, что все выступающие фигуры уменьшаются. Поверхность белой бумаги или холста — это задняя стенка описываемого пространства. Иначе говоря, пространство это скорее напоминает выступающий из изобразительной плоскости рельеф или объем.

Чем же тональная перспектива отличается от других изобразительных признаков?

Начнем с того, что все изобразительные признаки перспективы работают и при восприятии реального пространства. Горизонтальная поверхность земли или пола уходит в глубину к горизонту, параллельные линии сходятся, размеры предметов уменьшаются с их удалением и увеличиваются с приближением, предметы заслоняют другу друга, очертания и цвет далеких предметов видоизменяются за счет воздушной дымки, свет строит свое пространство, падающие тени образуют сходящиеся линии и так далее.

Но все это не касается тональной (цветовой) перспективы. Ведь в реальности она не соблюдается. Близкие к нам дома не покрашены черной краской, а деревья за ними не покрашены белой. На улице люди в черном не подходят поближе, а люди в белом не уходят назад, чтобы все было по правилам. А белый снег на переднем плане, а черный лес на горизонте, а черное ночное небо?

Однако мы прекрасно ориентируемся в пространстве благодаря другим признакам: двуглазию, зрительному, двигательному и осязательному опыту. Во всяком случае, белая фигура вблизи или черная вдали не вызывают в реальности такого напряжения, как в том случае, когда мы обнаруживаем это в изображении.

Почему именно в изображении зрительное восприятие таких фигур противоречит логическому и, более того, побеждает его? И почему же, в конце концов, на картине черное или красное пятно во всех случаях непременно близкое, а белое — далекое?