Фрай Уэнсли – на службе тайного министерства

— Была, и монастырь наш находился в гористой местности, пока эти реформисты-протестанты не пришли и не отняли наши земли, но не от того я ушла из монастыря, во мне эти проклятые способности открылись. Я-то по наивности думала, что это откровения Божии, а со мной духи Эсгарда заговорили. Это священный город кельтских богов, а эти проныры бестелесные там живут и все ведают. Я вот тоже туда душою на мгновенья попадаю, от того и живу уже сколько лет, сама не ведаю. А что они тебе сказали? Чего ты их спрашивала? — старуха не унималась, рассматривая даму.

— О способностях спрашивала, теперь я снова совою стану.

— А ты что, силушки свои подзабыла?

— После смерти Персиваля мои силы исчезли, а сейчас возвращаются, поэтому к тебе пришла, чтоб духи твои вездесущие просветили.

Шаманка занюхала новую порцию табака, а потом в рот вкинула:

— Слышались про смерть этого мага, давно от него земля содрогалась, что творил этот ирод окаянный. Говорят, экзорцист его победил и демона в ад отправил.

— Это мой жених — преподобный Фрай Уэнсли.

Шаманка присвистнула от такой новости:

— Ого, Агнесса, да ты никак себе мужа смертного нашла, вот значится, кто тебя приютил. Конечно, твоему сокольчику помощь нужна, тут такие слухи нехорошие ходят, мол, из песков к нам несчастье пришло.

— Культ Древних?

— Оно, оно, их раньше всех запрещали, а сейчас они снова появились, уж эти пострашнее чумы будут, они людей косят. Я еще про них в свое время слышала, хотя считала, что это легенды и байки средневековых крестоносцев. Те когда с походов возвращались на землю нашу славную, да такие ужасы рассказывали, что в землях Иерусалима видели, мол, была там пустыня костей, и каждую ночь новую жертву погибели придавали. А наши монахи что? те записывать все любили, вот и накопилось в наших подвалах подобных рукописей. А меня часто там убираться заставляли, вот и прочла я много записей о тех временах.

— И что там, миссис Грин, о чем говорилось?

— Да я уже не помню, только навскидку. Там был жук изображен, что в пустыне водится и священным считается, и о Говорящем с ним упоминалось, мол, вещает Оракул к жуку, а тот им бессмертие дает, магию ищет.

— А что будет, когда магию отыщет?

— Так, зароется в то место, и земля умирать начинает, и все живое ходящее, ползущее, растущее умирает тут же, и остается лишь серая пустыня, которая всяких чудовищ рождает, их пустынными червями называют, они в землю вгрызаются и плотью живой питаются… Ох, все, не помню дальше, сошло с меня наваждение. Ты уж, совушка, извини, но память моя летами забрана.

Фрейлин достала еще серебряных шиллингов и сунула старушке, та их надежно припрятала. Наступила пора прощаться, наша героиня напоследок пожала старой шаманке руку и ушла. Она довольная ничего не замечала, кажется, теперь стоит поподробней расспросить про культ Древних, ей шаманка напоследок сказала, что их монастырь так и остался в горах стоять, только заброшен малость, купили его, но в порядок приводить не захотели. Она лет пятнадцать назад, туда паломнический путь прокладывала, Богу и Деве Пресвятой помолиться ходила, за грехи свои попросить. Так и стоит ее каменный дом, может, и записи еще сохранились. Это в Уссексе, возле городка Шоу.

Девица возвращалась обычной дорогой, через базарчик, вот только притихший он был и люди куда-то запропастились. Девица на каблучках вертко осмотрелась, а женщины-торговки начали из дверей высовываться, и спрашивать ее:

— Они ушли… да… ох, и страшные были, — молвила одна и выпорхнула из укрытия, товар свой заново перекладывать.

— А кто был-то? — поинтересовалась Фрейлин, не нравилась ей эта пугливость местных торговок, тех даже стражи правопорядка не пугали, а тут убегали, даже товар не сложили.

— Да были тут эти… в черных одеяниях, как пришли, мы и попрятались со страху.

А дальше послышался истошный женский крик, женщина в летах стояла и плакала, посреди переулка, наша героиня к ней подошла и поинтересовалась, что случилось:

— Дети, они моих детей куда-то забрали, я им говорила чуть что прятаться, а теперь их никого нет.

— И моего Дода забрали, — завопила еще одна женщина, из окон тоже начали беспокойно высовываться женские головки, детей звать. Ребятишки тут всегда носились, их собиралось человек по десять, и гоняли улицами, а теперь никого не было. Отчаянные матери звали отпрысков, Фрейлин оказалась в эпицентре вопящих, зовущих женщин. Дама решила поскорее отсюда убираться, надобно добраться в особняк, и рассказать о том колдуну. Она словила мимо проезжающий кэб, уплатила серебром, и немедля велела ехать к особняку виконта Беррингтона.

Тем временем, в дальнем уголку затаилась темная тень, это был человек, облаченный в мантию, он скользнул вдоль стены, не замечаемый местными товарками и прохожими, его путь лежал к той же халупе, из которой недавно вышла Фрейлин.