Франсиско Франко и его время

Однако Мэтьюз все же руководствовался критериями военными, разделяемыми и иными его коллегами в Пентагоне, согласно которым Испания должна стать важной опорной базой Западной Европы в предполагаемой войне с Россией. Несколькими днями позже Д. Ачесон заявил, что «Испания свободна обращаться к Импортно-Экспортному Банку, как и любая другая страна», а в январе 1950 г. нью-йоркские филиалы Нэшн Бэнк и Сити Бэнк уже предоставили Испании заем в 25 млн долларов для покупки продуктов питания.

Заявление Ачесона было с удовлетворением встречено Франко. 3 февраля 1950 г. Мартин Артахо назвал его запоздалым, но реалистическим признанием допущенной западными странами ошибки — принятия в Потсдаме предложения Советского Союза об исключении Испании из системы международного сотрудничества [331]. Перед Мадридом открывались перспективы возвращения в эту систему, причем на его условиях — сохранении прежнего режима. И если реакция Лондона и Вашингтона на включение Испании в НАТО по-прежнему была отрицательной, предложения об отмене резолюции 1946 г. в кругах ООН не встречали отныне большого сопротивления. А эта отмена в тех конкретных условиях рассматривалась американской дипломатией прежде всего как первое и необходимое условие для будущего включения Испании в НАТО.

26 октября 1950 г. Специальный комитет по политическим вопросам ООН приступил к обсуждению резолюции, внесенной делегациями Доминиканской Республики, Коста-Рики, Перу, Сальвадора, Филиппин, Никарагуа, предлагавшей отменить рекомендации ООН 1946 г. об отзыве послов из Мадрида и о недопущении Испании в специализированные учреждения ООН.

5 ноября резолюция специального комитета была внесена на рассмотрение сессии Генеральной Ассамблеи ООН. За резолюцию, предусматривавшую возвращение послов в Мадрид было подано 38 голосов, 10 — против, 12 делегатов воздержались. За принятие Испании в специализированные учреждения ООН: 39 — «за», «против» — 10, 11 делегатов воздержались [332].

Обычно сдержанный Франко не скрывал своего удовлетворения. Мадрид ликовал. Мартин Артахо по получении известия о результатах голосования сделал заявление, опубликованное в газете «ABC» 7 ноября, что на своего рода политическом процессе в ООН Испания из обвиняемой превратилась в обвинителя, а поэтому может требовать соответствующее возмещение за причиненный в результате резолюции 1946 г. ущерб. Франко был более лаконичен: «Изменились они, а не мы» [333].

То, что вызвало прилив энтузиазма в Мадриде, ввергло в глубокий пессимизм те силы оппозиции, которые все надежды возлагали только на помощь «западных демократий». Индалесио Прието, находившийся в это время в Гаване, передал на пресс-конференции иностранным журналистам текст письма, направленного им Исполнительной комиссии ИСРП. «Мне как демократу с прискорбием приходится отметить, что правительство Вашингтона, лидер мировой демократии, оказало покровительство принятию подобной поправки, но как социалисту мне мучительно стыдно, что среди десяти голосов, поданных против Франко, не фигурировала ни одна европейская страна, управляемая полностью или частично социалистическими партиями, входящими в КОМИСКО, где состоим и мы. Провал полный… По моей вине партия стала жертвой иллюзий, которые ослепили меня» [334]

. На той же пресс-конференции Прието заявил о своей отставке с поста председателя ИСРП и вице-председателя ВСТ.

Одним из символов нового внешнеполитического курса США было согласие Госдепартамента на назначение послом Испании в Вашингтоне 27 декабря 1950 г. Хосе Феликса Лекерики. Посол Мадрида при «правительстве» Петэна и министр иностранных дел в канун военного краха европейских держав «оси», после своей отставки с поста министра в июле 1945 г., он был назначен Франко послом в Вашингтон. Однако тогда правительство США отказалось признать это назначение из-за прошлого Лекерики. Так он и жил в Вашингтоне, выполняя функции нечто вроде полуофициального инспектора над послами и посланниками, щедро расточая, как заметил С. Мадариага, деньги испанских налогоплательщиков на торжественные приемы всех жаждущих до них в американской столице. 17 января Лекерика вручил свои верительные грамоты Трумэну. После аудиенции, продолжавшейся менее трех минут, — столь демонстративно короткий прием, по замыслу его устроителей, должен был внушить все еще многочисленным противникам франкизма в США, что правительство «морально» с ними — Лекерика заявил корреспондентам, что его страна «безусловно готова дать отпор любой агрессии и защитить Европу» [335].