Фредди Крюгер и Железная Леди

Через пару минут уже ничто не напоминало о тишине, что еще недавно царила здесь, окутывая, словно саваном, это плавучее кладбище.

Корабль-призрак ожил.

Стали слышны голоса, ругань, смех.

Матросы выкатили на палубы несколько винных бочек, наполнили кружки. Захмелев, стали горланить песни.

Голландец с Крюгером неспеша переходил от одной группы матросов к другой, перекидываясь с ними фразами. Раскрасневшиеся матросы поднимали кружки во славу своего капитана, и посмеивались за его спиной над его неуклюжим спутником, который неловко передвигался по качавшейся палубе в своих тяжелых ботинках. В адрес Крюгера сыпались язвительные шутки.

Один из матросов запустил ему в спину бутылкой и, когда Фредди обернулся, сказал:

— Эй, приятель! Позволь приделать к твоей шляпе остов от селедки. Ты бы стал похож на знатного вельможу, — и бросил ему в лицо рыбью голову.

Его приятели дружно загоготали.

Лицо Крюгера перекосилось от гнева. Пальцы-ножи перчатки угрожающе зашевелились. Он направился к матросам, чтобы проучить наглецов, посмевших над ним надсмехаться.

Капитан в этот момент был увлечен беседой с коком, которому доказывал преимущество копченой рыбы над вяленной, и потому не обратил внимания на возникшую ссору.

И лишь когда хохот за его спиной усилился до громового, он с удивлением оглянулся. Растолкав толпу матросов, сгрудившихся вокруг бочки с ромом, он увидел торчащие из нее ноги. По бросившимся в глаза аляповатым ботинкам голландец сразу опознал их владельца.

— Вытащите его! — сказал он. — Мой гость и без того пил сегодня весь вечер.

Слова капитана вызвали новый всплеск смеха. Двое матросов хотели было схватить Крюгера за ноги, чтобы извлечь его из бочки, но оттуда вдруг повалил густой и едкий пар.

Матросы отпрянули.

На поверхность неожиданно выскочило змееподобное чудовище с человеческой головой и в шляпе. Его глаза были налиты кровью и горели жаждой мести. Огромный змей с лицом Фредди Крюгера вглядывалось в окружающих его матросов, подбирая себе жертву.

— Все-таки он слишком много выпил, — заметил голландец, невозмутимо посасывая трубку.

Матросы ответили взрывом хохота. Первоначальный испуг мигом улетучился. Теперь они откровенно потешались над Крюгером.

У Фредди от охватившей его досады с головы свалилась шляпа и упала в ром. Он, естественно, захотел ее поднять, но внезапно обнаружил, что не в состоянии это сделать по причине отсутствия рук. Шляпа описывала вокруг него медленные круги, дразня его своей близостью и недоступностью.

Без шляпы на голове Фредди Крюгер всегда чувствовал себя чуждым самому себе, просто каким-то брошенным сиротой.

Он уже не реагировал на одутловатые физиономии беснующихся перед ним матросов. С головой окунувшись вглубь бочки, он выскочил затем в том месте, где, по его предположению должна была проплывать его шляпа. Но промахнулся.

Разгадав его намерения, матросы совсем уже покатились со смеху. А один из них заорал:

— Ставлю два гульдена против одного, что он попадет головой в шляпу не раньше, чем с седьмого раза!

Матросы азартно заспорили. Ставки росли. Все хором считали количество выныриваний змея. А Крюгер как назло раз за разом промахивался.

— Ставлю на чертову дюжину! — громко объявил капитан Летучего Голландца и, когда Крюгер появился на поверхности в тринадцатый раз, поймал его шляпу и надел ему на голову.

Вновь обретя свой любимый головной убор, Крюгер успокоился. На его измученном лице даже промелькнуло некое подобие улыбки. Пар над бочкой на какое-то мгновение потемнел, змееобразное чудовище исчезло в этой густой пелене, а когда муть развеялась, то все увидели Крюгера стоящим по пояс в бочке в своем обычном обличии.

— Помогите ему выбраться, — приказал голландец.

Два дюжих матроса подхватили Фредди под руки и перенесли на палубу.

Под Крюгером стала растекаться ароматная лужица. Брюки и свитер были мокрыми насквозь.

— А ромом от него разит… — ехидно произнес кто-то, втянув носом воздух.

Все засмеялись. Крюгеру надоело корчить из себя оскорбленную невинность, и он тоже криво улыбнулся.

— А я ваш плащ утопил, — сказал он к капитану.

— Пустяки — высушим, — добродушно отозвался тот, нежно поглаживая свою бородку.

Всю ночь на борту корабля продолжалась пьянка. С песнями, плясками и повальными драками. После полуночи буйство матросов усилилось. К утру кто-то был зарезан в поножовщине, кому-то свернули шею, кого-то удавили канатом. Но никто не оплакивал трупы погибших. И капитан смотрел на это сквозь пальцы. Потому что с восходом солнца все члены его команды должны были в одно мгновение обратиться в оскалившиеся скелеты; чтобы на следующую ночь все повторилось заново.