Фрейд

Великодушное отношение Фрейда к либидо делало его демократом от психологии. Поскольку эротическая жизнь общая для всех людей, все мужчины и женщины являются братьями и сестрами, несмотря на культурные различия. Радикалы упрекали основателя психоанализа за то, что сами называли генитальной идеологией, а также за то, что он говорил о гетеросексуальном половом сношении взрослого человека с нежно любимой партнершей и предварительных ласках как об идеале, к которому должны стремиться люди. Но поскольку Фрейд не связывал эту идею с моногамией, для той эпохи подобные взгляды считались в высшей степени подрывными. Не менее провокационно выглядело его снисходительное, нейтральное отношение к перверсиям, поскольку он был убежден, что фиксация на первых сексуальных объектах, которую человек не перерос, будь то фетишизм или гомосексуальность, не преступление, не грех, не болезнь, не разновидность безумия и не симптом деградации. Это звучало очень современно, очень смело – другими словами, чрезвычайно антибуржуазно.

Тем не менее стоит подчеркнуть, что Зигмунд Фрейд не был пансексуалистом. Он решительно отвергал этот эпитет, но не потому, что втайне являлся пристрастным почитателем либидо, – просто считал, что его клеветники ошибались. В 1920 году в предисловии к четвертому изданию «Трех очерков» Фрейд не без мрачного удовлетворения напомнил читателям, что не он, а немецкий философ Артур Шопенгауэр, бунтарь и отщепенец, уже давно показал людям, насколько их действия и желания предопределяются сексуальными стремлениями. Об этом факте из истории культуры предпочли забыть те критики, которые настаивали, что психоанализ объясняет все сексуальностью. «Да позволено будет напомнить всем тем, кто с высоты своей точки зрения с презрением смотрит на психоанализ, как близко расширенная сексуальность психоанализа смыкается с эросом божественного Платона». Когда Фрейду было удобно, он – позитивист и принципиальный противник метафизики – не гнушался объявить философа своим интеллектуальным предшественником.

Развитие теории

1902–1915

Глава четвертая

Портрет критикуемого основателя

Пятьдесят лет

6 мая 1906 года Зигмунду Фрейду исполнилось 50 лет. Последние годы были отмечены удовлетворением и надеждами. В период с конца 1899 до середины 1905 года Фрейд опубликовал две свои главные работы – «Толкование сновидений» и «Три очерка по теории сексуальности», специальное исследование «Остроумие и его отношение к бессознательному», популярную книгу о психопатологии обыденной жизни, а также историю болезни Доры – первую и самую противоречивую из всех описанных им историй болезни. Наконец, ему удалось получить звание Ausserordentlicher Professor, и после того, как среди венских врачей нашлись несколько сторонников его взглядов, чувство изолированности от коллег начало ослабевать. Но если Фрейд в какой-то момент и поверил, что публикация двух эпохальных книг, почетное звание и обретение небольшого числа сторонников принесут ему умиротворение, он ошибался. Следующие несколько лет будут не менее насыщенными, чем 90-е годы XIX столетия. Организация психоаналитического движения окажется трудным делом и потребует от него максимума сил. Однако другие дела никогда не отвлекали Зигмунда Фрейда от совершенствования теории и техники психоанализа: следующие полтора десятилетия стали временем развития и намеков на будущие изменения. Но Фрейд обнаружил, что зачастую необходимость заниматься политикой внутри психоаналитического движения отнимает много времени, вызывая раздражение.

По случаю пятидесятилетия основателя психоанализа группа поклонников преподнесла ему медальон, на одной стороне которого был изображен его барельефный портрет, а на другой стороне – царь Эдип, разгадывающий загадку Сфинкса. Надпись на греческом языке, строка из «Царя Эдипа» Софокла, явно задумывалась как наивысший комплимент Фрейду, современному Эдипу: «И загадок разрешитель, и могущественный царь». Джонс пишет, что, когда Фрейд читал эту надпись, он побледнел и стал задыхаться от волнения. Как будто увидел призрак… Будучи студентом университета, Фрейд имел обыкновение прогуливаться по двору с огромной сводчатой галереей, разглядывая бюсты прежних знаменитых профессоров. Он мечтал, что когда-нибудь здесь будет стоять и его бюст, причем именно с той надписью, которую его последователи выбрали для медальона. Показательно, что у Фрейда сложилось впечатление, что его последователи прозорливо угадали и красиво воплотили самое заветное из его желаний. Сбылось! Хотя бы несколько человек признали его, исследователя бессознательного, гигантом среди людей.