Фремлейский приход

 А бывали такія минуты, когда онъ изнемогалъ, изнемогалъ совсѣмъ -- душою и тѣломъ. Тогда онъ начиналъ жаловаться съ горечью, говоря, что слишкомъ трудна его доля, что онъ падаетъ подъ своимъ бременемъ, что Господь покинулъ его. И онъ по цѣлымъ днямъ и недѣлямъ сидѣлъ у себя, не выходя за порогъ коттеджа, не видя никого, кромѣ своего семейства. Эти дни были ужасны и для него и для нея. Онъ сидѣлъ неумытый, небритый, подпершись рукой, въ старомъ своемъ халатѣ, не говори ни съ кѣмъ, почти не принимая пищи, силясь молиться, часто силясь вотще. Потомъ онъ вскакивалъ со стула, и въ припадкѣ отчаянія громко взывалъ къ Всевышнему, чтобъ Онъ положил конецъ его мукѣ.

 Въ такія минуты она никогда не покидала его. Одно время у нихъ было четверо детей, и хотя вся забота о нихъ, всѣ попеченія нравственныя и физическія тяготѣли надъ нею, она не прерывала своих усилій утѣшить и поддержать мужа. Наконецъ онъ падалъ на колѣни, и горячая молитва облегчала его истерзанную душу; и подкрѣпившись сномъ, онъ опять принимался за свое дѣло.

 Но она никогда не предавалась отчаянію, ни pasy не позволила себѣ ослабѣть. Когда-то она была хороша собою; но давно исчезли слѣды этой красоты, давно стерся нѣжный румянецъ съ ея щекъ. Черты сдѣлались рѣзки, лицо осунулось; она стала худа до того, что кости почти высовывались из ея щекъ, локти заострились, пальцы стали похожи на пальцы скелета. Глаза ея не утратили своей живости, но они стали какъ-то неестественно блестящи, несоразмѣрно велики для ея испитаго лица. Темныя кудри, которыя она когда-то любила зачесывать назадъ, какъ бы хвалясь тѣмъ, что пренебрегаетъ показывать ихъ, теперь висѣли въ безпорядкѣ по ея плечамъ. Теперь ей мало было дѣла до того, видятъ ли ихъ, или нѣтъ.

 Будетъ ли онъ въ состояніи взойдти на свою каѳедру, будетъ ли ему чѣмъ прокормить четырехъ малютокъ, чѣмъ защитить ихъ отъ холода -- вотъ что теперь поглощало ея мысли.

 А тамъ двое из нихъ умерли; она стояла возлѣ него, пока онъ зарывалъ ихъ въ холодную, замерзшую землю, боясь, что онъ падаетъ без чувствъ среди печальной работы. Онъ не хотѣлъ просить помощи ни у кого -- такъ по крайней мѣрѣ онъ говорилъ себѣ, поддерживая въ душѣ послѣдній остатокъ гордости.

 Двое мальчиковъ умерли, но ихъ болѣзнь была продолжительна; пошли долги. Уже давно, въ продолженіи послѣднихъ пяти лѣтъ, они мало-по-малу запутывались въ долги. Кто можетъ видѣть своих детей: голодными и не брать предлагаемаго хлѣба? Кто можетъ видѣть жену въ самой горькой нуждѣ, и не искать помощи, когда помощь возможна? Итакъ, ихъ опутали долги; жестокіе кредиторы приставали къ нимъ из-за какой-нибудь бездѣльной суммы,-- бездѣльной въ глазахъ свѣта, но далеко превышавшей ихъ средства. И опять онъ запирался въ свою одинокую каморку, стыдясь и свѣта, и самого себя.

 Но неужели у такого человѣка не было друзей? могутъ спросить. У такихъ людей, я полагаю, друзей бываетъ немного. Впрочемъ онъ не был оставленъ всеми. Почти каждый годъ посѣщалъ его, въ его Корнвалльскомъ куратствѣ, другой священникъ, бывшій товарищъ его по школѣ, и, сколько могъ, пособлялъ бѣдному курату и его женѣ. Этот другъ поселялся на недѣлю у какого-нибудь сосѣдняго фермера, и хотя онъ иногда заставалъ мистера Кролея близкимъ къ отчаянію, онъ почти всегда умѣлъ сколько-нибудь ободрить его и утѣшить. Впрочемъ, благодѣтельное вліяніе тутъ было обоюдно. Мистеръ Кролей, хотя подчасъ и ослабѣвалъ въ собственномъ дѣлѣ, был всегда силенъ и бодръ, когда дѣло шло о другихъ, и этою бодростію был часто полезенъ своему другу, котораго онъ любилъ всею душой. Отъ этого друга и денежная была бы помога -- небольшая конечно, потому что въ то время и самъ онъ не принадлежалъ къ богатымъ и сильнымъ міра сего,-- но все достаточная для скромныхъ нуждъ мистера Кролея, еслибы только онъ соглашался ее принять. Но уговорить его на это было не такъ-то легко. Отъ денегъ онъ отказывался наотрѣзъ; отъ времени до времени; при помощк жены, удавалось без его вѣдома заплатить какой-нибудь должокъ; при случаѣ посылались башмачки для Китти... пока Китти не перестала нуждаться въ башмачкахъ; иногда мистриссъ Кролей находила въ своемъ опустѣломъ сундукѣ кусокъ сукна для Гарри и Франка, из котораго бѣдная труженица шила платья обоимъ мальчикамъ; только одному из нихъ пришлось носить эти платья -- на то была воля Господня.