Фрида

Вечером Фрида сидела и курила одну сигарету за другой, глядя в черную бездну озера. В небе висела хрупкая бледная луна, походившая на выщербленную льдинку. В темноте озеро выглядело пустым, словно гигантский кратер, хотя Фрида слышала плеск волн, неумолимо накатывающих на берег. Фарфоровый холод озерного тумана льнул к ней, оседал внутри. Она поежилась и посмотрела на небо, усеянное крошечными белыми звездочками. Мысли вернулись к звездной ночи, когда они с Лоренцо бежали нагишом по буковой роще возле квартиры Альберта Вебера. Медовый месяц. Лоренцо до сих пор вспоминал идиллические дни, когда они не открывали почту, когда Фрида еще надеялась на благородство и великодушие Эрнеста, когда они упивались одиночеством, любили друг друга и ни о чем больше не думали. Она подняла руку, чтобы указать на звезды и напомнить Лоренцо о той безумно счастливой ночи, однако он поставил вазу с зимними розами на стол и вновь заговорил, постукивая себя по груди.

– Как ты не понимаешь? Ты нужна мне. У детей есть бабушка, дедушка, отец. А у меня – никого. Я без тебя не могу.

Он угрюмо замолчал, затем резко сменил тон.

– Довольно! Выбирай! Я и бедность или дети и комфорт.

Фрида отвернулась от озера.

– Это мои дети. Мои! Как он может мне отказать?

Глаза Лоренцо вспыхнули яростью, он схватил пепельницу и швырнул оземь.

– Тогда почему ты не едешь к ним? Я тебя не держу! – Брызжа слюной, он метнулся к вазе с фруктами. – Если действительно хочешь меня бросить, возвращайся в Англию хоть сегодня. Иди, выполняй свой мерзкий долг!

Ваза с фруктами просвистела мимо головы и врезалась в стену. Фрида ошеломленно распахнула глаза. На плитках лежали осколки, по полу катались лимоны с содранной кожурой. Она потянулась за новой сигаретой, ожидая боевого азарта, который неизбежно испытывала в таких ситуациях, однако ничего не почувствовала, кроме тяжести в затылке. «И ради этого я пожертвовала детьми!» – подумала она.

– Хватит строить из себя страдалицу! – Лоренцо злобно пнул осколок вазы, отправив его в угол. – Я могу ненавидеть тебя. Могу злиться или насмехаться, да! Это не отменяет того факта, что я тебя люблю.

Фрида сунула в зубы сигарету. Руки дрожали, и пришлось несколько раз чиркнуть спичкой, прежде чем вспыхнуло пламя.

Лоренцо взмахнул кулаками.

– Не молчи! Я люблю тебя всеми фибрами своего жалкого тела. Люблю тебя всю. А ты меня – только наполовину! Мне нужна вся твоя любовь, а не жалкие крохи!

Фрида глубоко вдохнула, наблюдая за его бессильной яростью. Он тряс кулаками, будто желая броситься на нее.

– Я все бросила ради тебя, Лоренцо, все! Как ты не понимаешь?

Струйки дыма вырывались у нее изо рта и медленно рассеивались в воздухе.

– Ничего подобного! Ты только о детях и думаешь. Твоя материнская любовь, любовь волчицы к детенышам, уводит тебя от меня, словно злобный демон! – Лоренцо возвысил голос, в глазах вспыхнули искры. Фрида покачала головой, не желая отвечать. – Ты растрачиваешь половину своей любви на жалких недоносков Уикли. Как ты можешь меня любить, если только о них и думаешь? Как? Как?

Лоренцо подступал к ней, сжимая кулаки, и при виде его красного от ярости лица она вспомнила гоблинов из детских сказок. Злобные существа, которые, придя в ярость, давали ужасные необдуманные клятвы или совершали отвратительные злодеяния. В детстве Фрида знала уйму таких историй. А теперь она жила с подобным чудовищем, да еще бросила ради него своих детей. Что она наделала?

Фрида молчала уже два дня. Лоренцо копировал письма Эрнеста, чему-то посмеиваясь про себя. Он старался вовлечь ее в работу над пьесой, в которой хотел использовать обличительные тирады Эрнеста. Фрида не отвечала. И пока она слонялась по дому, в голове медленно, исподволь начала созревать неотвратимая мысль. Эта мысль проросла и пустила корни, и Фрида уже не могла думать ни о чем другом.

Глава 64

Фрида

– Иди сюда, взгляни. Скажи, что ты думаешь.

Лоренцо стоял у холста, на котором изобразил пейзаж с кипарисами, оливковыми деревьями и сводчатым мостом. Он ткнул карандашом в мольберт.

– Как тебе мост?

Фрида отложила книгу и посмотрела на озеро – пурпурное, зеленое, кобальтово-синее, с белыми пенными барашками. Жизнь без детей потеряла для нее всякий смысл. Как вынести эту муку?

– Даже не посмотришь? – умолял Лоренцо.

Фрида медленно поднялась с дивана, который они поставили перед окном, чтобы наблюдать за бесконечно меняющимися узорами серебристого света на воде, но сегодня света не было, только ветер и крики чаек. И лица детей – повсюду.

– На мой взгляд, не хватает мягкости и тумана. А мост хорош.

Она знала, что ее слова прозвучали бесцветно и равнодушно. И что Лоренцо расстроится.