Фридрих Барбаросса

Положение имперских властей в южной Бургундии ухудшилось затем в середине шестидесятых годов, когда после смерти союзного графа Раймунда Беренгара III его двоюродный брат, король Альфонс Арагонский, начал все больше и больше распространять свою власть на морское побережье Прованса, а также и в глубь страны. Правда, все это во многом было игрой сил локального масштаба, и умение Штауфена извлечь из нее выгоду, которое около 1170 года ознаменовалось новым изменением его политики, привело к подлинной кульминации штауфеновского господства над Бургундией. Против экспансионистских намерений Арагона на стороне императора выступили не только архиепископ Арльский, но и вся знать этих земель во главе с графами Форкалькье, а также граф Тулузский, после своей женитьбы на вдове Раймунда Беренгара III, Рихильде, действовавший все более проштауфеновски. Это новое соотношение сил оказало решающее воздействие на консолидацию имперского господства в данной части страны. Летом 1178 года Барбаросса предпринял свой, вероятно, самый знаменитый поход в Бургундию, пройдя от Турина через Мон-Женевр и долину Дюранса до Арля, откуда он вдоль Роны отправился на север. Пышная коронация Штауфена в Арле 30 июля этого года^[507]

не только обозначила триумф после окончания длившейся почти два десятилетия схизмы, но и была, несомненно, выражением консолидирующего господства над королевством Бургундия.

Хотя Барбаросса лично и не посещал больше Арелат в позднейшие годы своего правления, он должен был и далее энергично поддерживать там свои права изданием постановляющих документов. При этом особенно бросается в глаза то, каким гибким, прагматичным, демонстрирующим высокую приспособляемость образом проявлял он свою активность. В противоположность его более ранним грамотам, здесь наряду с интересами местных епископов выделяются также интересы находящихся на подъеме городских кругов. Принципиально акцентируя епископские позиции, Штауфен демонстрировал, что признает вполне широкое, учитывающее и эти общественные силы, регулирование отношений традиционных властей на определенной политической сцене ради их взаимного согласия. Помимо этого он также явно искал компромисса с могущественными знатными фамилиями и в случае с сеньорами Бо и с епископской резиденцией Оранжем был даже готов отказаться в пользу господства знати над городом от постоянной, обычно сохранявшейся епископальной модели городской власти^[508]

. Готовый к компромиссам политик, правилом всех мероприятий которого было соблюдение высших интересов Империи, — именно в качестве такого выдающегося политического таланта являет себя Штауфен и в рамках своего господства в Бургундии, позиции которой в структуре Империи не в последнюю очередь определялись ее пограничным положением относительно королевства Франция.

2. Фридрих Барбаросса, папство и клир

Церкви как одной из наиболее значительных «государственно-несущих» сил в средние века отводилась абсолютная решающая роль в созидании Империи. Отношение государя к миру духовенства, к папству как к вершине церкви и к епископату, орденскому и немонашескому клиру как к ее базису должно рассматриваться, соответственно, в качестве центральной сферы имперской политики. В десятилетия борьбы за инвеституру отношения между Imperium

и sacerdotium приняли вид всемирно-исторического противостояния. В основе этого лежали феномен королевского или императорского влияния на церковь, так отчетливо сформировавшийся в связи с оттоновской системой имперской церкви, и в то же время принципиальное привлечение прежде всего епископата к потребностям управления Империей. Реализовалось это влияние через инвеституру, то есть, в конечном счете, через назначение на епископские должности монархом, который вместе с передачей епископам светских суверенных прав предписывал им руководящую роль в создании структуры Империи.

При ранних Салиях это вмешательство имперских властей в церковные дела распространилось также и на папство. В связи с отчетливо нараставшим со времени синода в Сутри (1046 год) влиянием государя на престол Святого Петра папству угрожала опасность все большей зависимости от Империи. К тому же тогда, с середины XI века, развернулась дискуссия о необходимости реформ церковного устроения, в фокусе которой находился вопрос о симонии, продажности церковных санов и должностей. Уже вскоре эта дискуссия, особенно в Верхней Италии, смешалась с ранними коммунальными движениями. Этой всемирно-исторической борьбе довелось тяжелейшим образом потрясти прежде всего правление двух последних Салиев, Генриха IV и Генриха V. Лишь в конце господства последнего из Салиев наметилось постепенное сближение противоборствующих сторон, и 23 сентября 1122 года с папой Каликстом II был заключен так называемый Вормсский конкордат.