Фридрих Барбаросса

Город Любек не мог противостоять превосходящим военным силам, стянутым к его стенам. После того как горожане с дозволения императора посоветовались с Генрихом Львом, они сдались. Так пал последний бастион вельфской власти^[330]. Фридрих позволил двоюродному брату, который в то время многократно и тщетно добивался беседы с ним, отойти в Люнебург, но настаивал на требовании изъявить покорность, и Вельфу уже ничего не оставалось, кроме как подчиниться. На хофтаге в Кведлинбурге в начале осени 1181 года разрешить противоречия не удалось из-за столкновений Генриха Льва с герцогом Бернхардом Саксонским. Вельф изъявил покорность государю лишь в середине ноября, на эрфуртском хофтаге, появившись при дворе в сопровождении Вихмана Магдебургского. Генриху Льву были оставлены лишь наследные владения его дома в Люнебурге и Брауншвейге. Во исполнение обычной и высшей опалы он был присужден к изгнанию, сопряженному с обязательством совершить паломничество в Сантьяго-де-Компостела, в которое ему следовало отправиться в день святого Иакова (25 июля) следующего года. Сообщение Арнольда Любекского об изгнании Генриха Льва якобы на трехлетний срок в новейшей историографии

^[331] поставлено под сомнение. Как представляется, император, использовав прием, крайне характерный для его дипломатического таланта, все же оставил покорившемуся двоюродному брату надежду на возвращение его прежних прав, хотя и в очень ограниченном объеме. Таким образом он мог приобрести важный инструмент для управления ситуацией при столь многообразной и сложной расстановке сил. В соответствии с договоренностью Генрих год спустя отправился в горький путь изгнания — после паломничества к испанскому святилищу Иакова он найдет приют при дворе своего английского тестя.

Подчинив Генриха, Фридрих весьма успешно справился с величайшей напряженностью, годами царившей в Империи. В союзе с князьями ему удалось устранить самую значительную из сил, враждебных его власти. Одновременно он смог предпринять обширную реорганизацию Империи, в ходе которой обеспечил себе новые зоны влияния на севере, а также контроль над заново разделенными герцогствами. Еще в Эрфурте лены были дарованы как несовершеннолетнему Фридриху, сыну герцога Леопольда V Австрийского, так и несовершеннолетнему Ульриху II, сыну скончавшегося герцога Германа Каринтийского, благодаря чему на юго-востоке Империи появились соответствующие гарантии спокойствия^[332]

.

Повышенного внимания в следующие годы потребовало положение в германско-французской пограничной зоне^[333]. Король Филипп II Август, в 1180 году наследовавший своему отцу Людовику VII, не сошелся мнениями в территориально-политическом вопросе с графом Филиппом Фландрским, на племяннице которого Изабелле де Эно он женился по настоянию последнего. Фламандец, на Рождество 1165 года получивший от императора в лен графство Камбре и с тех пор связанный с императрицей дружественным союзом, оказал Штауфену вооруженную поддержку в Италии: он сражался в 1176 году при Леньяно и даже попал в плен к миланцам. В конце 1181 года он обратился к императору с просьбой о помощи, и тот повелел направить Капетингу грозное послание. Вопрос о том, насколько серьезно Барбаросса готовился к вооруженной интервенции в поддержку своего ленника, остается открытым (особенно если учитывать последующие события), но его слова, должно быть, оказали свое воздействие. Создавшееся напряженное положение было чревато новыми проблемами — прежде всего потому, что графу удалось вовлечь в осуществление своих планов юного короля Генриха VI, принимавшего теперь заметное участие в жизни Империи. Поначалу, правда, весной 1182 года между Капетингом и фламандцем был заключен мир при посредничестве англичан.

Достигнув после триумфа над Генрихом Львом новой вершины своего царствования, Фридрих мог снова уделить пристальное внимание итальянской ситуации. В 1179 году в Констанце он выдал диплом монахам из Сант-Амброджо в Милане, сохранявшим верность Империи даже во время схизмы: следуя их просьбе, он укрепил господствующие позиции аббатства в его отношениях с городом^[334]. Теперь, весной 1182 года, он предоставил аналогичную привилегию капитулу Веронского собора. Таким образом, император пытался усилить свои позиции в итальянских городах, покровительствуя духовенству^[335]

. Если к тому же обратить внимание на решения Латеранского собора 1179 года, направленные против властных устремлений городов, создается впечатление, что Штауфен совершенно верно почувствовал веяния времени — все более проблематичное отношение церкви к городскому миру^[336] — и воспользовался этим в своих интересах. Ведь перемирие с Ломбардской лигой, заключенное в 1177 году, так и не перешло в окончательный мир.