Фридрих Барбаросса

Фридрих, которому донесли о происках некоторых папских агентов, не был расположен терпеть поведение Фольмара и был обеспокоен позицией, занимаемой Филиппом Гейлсбергским. По этой причине, уверившись, что сможет удержать в руках Италию после примирения с Кремоной и воспрепятствовать там любым инициативам папы, он вновь перешел Альпы и тут же связался с самыми влиятельными князьями. В конце ноября (1186 год) он созвал ассамблею в своем дворце в Гельнгаузене для обсуждения церковных проблем и ответа германских прелатов на июньское папское послание. Ему не составило труда до начала ассамблеи убедить этих людей в своих добрых намерениях, обратив их внимание на то, что его деятельность в Италии была чисто политической, а в деле с выборами в Трире и с посвящением Фольмара право и обычай нарушал не он.

Епископы, желавшие прежде всего согласия и глубоко взволнованные действиями папы, порывавшего с программой, выработанной на переговорах в Венеции, и старавшегося вызвать беспорядки в Германии, без колебаний стали на сторону императора. Архиепископ Магдебургский Вихман, на которого, видимо, рассчитывал Урбан III, оказался во главе тех, кто осудил действия папы и составил ему очень эмоциональное письмо. Глава церкви был обвинен во «враждебности по отношению к императору», ему ставились в вину его интриги в Милане и с кремонцами, а особенно его вмешательство в Трирское дело, где он пренебрег старинными обычаями, запрещавшими «каждому епископу германского королевства принимать посвящение до получения регалий от императорского скипетра».

Наконец, папу попросили прислушаться к самым мудрым советам и трудиться ради мира между империей и церковью, так как папа должен знать, что епископы обязаны «сохранять и поддерживать право и авторитет империи клятвой, которую они принесли императору и его прославленному сыну, августейшему королю Римлян». Как и в 1159 году, немецкое духовенство не представляло, что можно восстать против их государя; ну, а он, в отличие от той, прежней ситуации, на этот раз имел на руках все козыри.

Оставалось одно осложнение: Филипп Гейнсбергский не прибыл в Гельнгаузен и не скрывал своего протеста. Урбан III рассчитывал на него. Поэтому 19 февраля 1187 года он ответил на письмо епископов, не касаясь германских проблем и обойдя молчанием Фольмара, но сделав упор на действиях в Италии Штауфена, отказавшегося возвратить конфискованные владения святого престола и не выказывавшего намерения упрочить «мир и согласие между Церковью и империей». То есть он не уступал и ждал дальнейшего развития событий.

В это время позиция, занимаемая архиепископом из Кельна, являлась вызовом для императорской власти; он не только продолжал территориальную экспансию в районе нижнего Рейна за счет некоторых королевских областей, не только способствовал экономическому развитию Кельна в ущерб соседним королевским городам, но вмешивался в вопросы, которые его не касались (например, дела Нижней Лотарингии), и систематически собирал вокруг себя всех тех, у кого были какие-нибудь причины противиться Фридриху: непосредственно подчиненных ему епископов. Фольмара. герцога Брабантского (лично заинтересованного в Лотаринской проблеме), ландграфа Людовика III Тюрингского и графа Адольфа Гольштейнского, у которого были разногласия с Бернхардом Анхальтским, поддерживавшим императора. Более того, он установил связь с Генрихом Львом, вернувшимся в 1185 году из ссылки, и с королем Дании, оспаривавшим у Германского королевства балтийское побережья (Померанию). На Пасху 1187 года он даже осмелился председательствовать в Кельне на многолюдном собрании, в котором участвовали его союзники и вооруженные войска.

Барбаросса, 29 ноября 1186 года провозгласивший на ассамблее в Нюрнберге новое мирное уложение, чтобы сделать упор на своем неоспоримом праве, собрал небольшую армию и вошел в Лотарингию, дабы положить конец интригам, которые в связи с вопросом наследования графства Намюрского, ставшего вакантным, могли обернуться против него. Тотчас же его прибытие пресекло попытки кое-кого из знати и прелатов поднять против него мятеж. Фольмар, перенесший свою резиденцию в Мец, потому что его соперник Рудольф сидел в Трире, еще с февраля созвал в Музоне синод, на котором отлучил от церкви епископов из Туля и Вердена, отказавшихся его признать, а теперь бежал в Реймс, в земли графа Генриха Шампанского. Тогда император связался с Филиппом Августом, в чьих интересах было присматривать за шампанским кланом. По осуществлении этого маневра он вернулся на восток с намерением проехать через Кельнское архиепископство.