Читаем Фридрих Барбаросса полностью

Большая часть графств, за исключением ланд- графств и некоторых из тех, которые только что упоминались, отныне не являлись большими владениями, подчиняющимися одному лицу. Напротив, они включали разрозненные поместья, где правовые вопросы решались в различных инстанциях, часто даже расположенных далеко одна от другой. Поэтому их владельцы, за неимением возможности носить имя области или реального графства, брали себе титул по имени их главного замка (бурга).

Рядом со светскими княжествами лежали княжества церковные, образовавшиеся, в основном, из города, в котором была расположена резиденция архиепископа или епископа, из соседствующей с ним области, огромного имущества и доходов. Самыми значительными являлись те, которые возглавлялись архиепископами, в частности Трир, Кельи и Майнц. Церковное княжество Зальцбург в Баварии также стоял в первом ряду благодаря богатству своих церквей; мало в чем уступали ему княжества Бремен- Гамбург и Магдебург.

Из сорока епископов, владевших земельными ленами в шести архиепископствах, некоторые считались самыми знатными аристократами, например, епископ Бамбергский, или еще в большей степени епископ Вюрцбургский, иногда претендовавший на юрисдикцию во Франконии. Все эти принцы церкви, к которым следует добавить настоятелей королевских монастырей, подчинялись непосредственно королю, участвовавшему в их избрании согласно условиям Вормского конкордата, подписанного Лотарем III — мы уже писали об этом, — кроме Баварии, где монаршая прерогатива принадлежит герцогу.

Эти принцы (Fürsten),

как светские, так и духовные лица, представлявшие королевскую власть в различных режимах, составляли верхушку немецкой знати. На следующей ступени за ними стояли крупные аллоидальные собственники, имевшие большие земельные владения и осуществлявшие среди местного населения командное право, и разные богатые люди, находившиеся в вассальной зависимости от вышестоящих. Всю эту знать можно разделить на три категории, которые соответствовали не юридическому происхождению их состояния (наследство или лен), а социальному положения и личному статусу того или иного лица: Herren, знатные сеньоры, владевшие крупными наследствами или ленами; Ritter
— рыцари, владевшие маленькими ленами, но знатного происхождения; Dienstmannen — должностные лица, иногда очень состоятельные, но из простых семей, достигшие знатного положения исключительно благодаря службе. Вся эта знать в своих сеньориях правила населением как свободнорожденным, так и крепостным.

Вне этого класса сеньоров существуют округа с иными полномочиями, а именно — города.

В Германии, как и в других странах, города — дети торговли. К середине XII века они достигают расцвета, потому что, как уже указывалось, товарообмен активизируется и демография прогрессирует. Особенностью городов являлось то, что они родились по королевской инициативе, за сувереном всегда признавалось право открывать рынки — дополнительное доказательство поддержания государственной идеи. Являясь, в первую очередь рынками, города могли развиваться лишь в той мере, в какой это разрешал король.

На самом деле монархи были крайне щедрыми. Они без особых ограничений жаловали своим вассалам-принцам, а особенно епископам экономическую прерогативу, всегда сопровождавшуюся сбором пошлин с торговых операций, чеканкой монеты и ведением междоусобных войн; зато города, куда купцы имели право прибывать в любое время, были поставлены официально под протекцию короля, в безопасности от внутренних войн.

Перейти на страницу:

Все книги серии След в истории

Йозеф Геббельс — Мефистофель усмехается из прошлого
Йозеф Геббельс — Мефистофель усмехается из прошлого

Прошло более полувека после окончания второй мировой войны, а интерес к ее событиям и действующим лицам не угасает. Прошлое продолжает волновать, и это верный признак того, что усвоены далеко не все уроки, преподанные историей.Представленное здесь описание жизни Йозефа Геббельса, второго по значению (после Гитлера) деятеля нацистского государства, проливает новый свет на известные исторические события и помогает лучше понять смысл поступков современных политиков и методы работы современных средств массовой информации. Многие журналисты и политики, не считающие возможным использование духовного наследия Геббельса, тем не менее высоко ценят его ораторское мастерство и умение манипулировать настроением «толпы», охотно используют его «открытия» и приемы в обращении с массами, описанные в этой книге.

Генрих Френкель , Е. Брамштедте , Р. Манвелл

Биографии и Мемуары / История / Научная литература / Прочая научная литература / Образование и наука / Документальное
Мария-Антуанетта
Мария-Антуанетта

Жизнь французских королей, в частности Людовика XVI и его супруги Марии-Антуанетты, достаточно полно и интересно изложена в увлекательнейших романах А. Дюма «Ожерелье королевы», «Графиня де Шарни» и «Шевалье де Мезон-Руж».Но это художественные произведения, и история предстает в них тем самым знаменитым «гвоздем», на который господин А. Дюма-отец вешал свою шляпу.Предлагаемый читателю документальный очерк принадлежит перу Эвелин Левер, французскому специалисту по истории конца XVIII века, и в частности — Революции.Для достоверного изображения реалий французского двора того времени, характеров тех или иных персонажей автор исследовала огромное количество документов — протоколов заседаний Конвента, публикаций из газет, хроник, переписку дипломатическую и личную.Живой образ женщины, вызвавшей неоднозначные суждения у французского народа, аристократов, даже собственного окружения, предстает перед нами под пером Эвелин Левер.

Эвелин Левер

Биографии и Мемуары / Документальное

Похожие книги

Девочка из прошлого
Девочка из прошлого

– Папа! – слышу детский крик и оборачиваюсь.Девочка лет пяти несется ко мне.– Папочка! Наконец-то я тебя нашла, – подлетает и обнимает мои ноги.– Ты ошиблась, малышка. Я не твой папа, – присаживаюсь на корточки и поправляю съехавшую на бок шапку.– Мой-мой, я точно знаю, – порывисто обнимает меня за шею.– Как тебя зовут?– Анна Иванна. – Надо же, отчество угадала, только вот детей у меня нет, да и залетов не припоминаю. Дети – мое табу.– А маму как зовут?Вытаскивает помятую фотографию и протягивает мне.– Вот моя мама – Виктолия.Забираю снимок и смотрю на счастливые лица, запечатленные на нем. Я и Вика. Сердце срывается в бешеный галоп. Не может быть...

Адалинда Морриган , Аля Драгам , Брайан Макгиллоуэй , Сергей Гулевитский , Слава Доронина

Детективы / Биографии и Мемуары / Современные любовные романы / Классические детективы / Романы
Айвазовский
Айвазовский

Иван Константинович Айвазовский — всемирно известный маринист, представитель «золотого века» отечественной культуры, один из немногих художников России, снискавший громкую мировую славу. Автор около шести тысяч произведений, участник более ста двадцати выставок, кавалер многих российских и иностранных орденов, он находил время и для обширной общественной, просветительской, благотворительной деятельности. Путешествия по странам Западной Европы, поездки в Турцию и на Кавказ стали важными вехами его творческого пути, но все же вдохновение он черпал прежде всего в родной Феодосии. Творческие замыслы, вдохновение, душевный отдых и стремление к новым свершениям даровало ему Черное море, которому он посвятил свой талант. Две стихии — морская и живописная — воспринимались им нераздельно, как неизменный исток творчества, сопутствовали его жизненному пути, его разочарованиям и успехам, бурям и штилям, сопровождая стремление истинного художника — служить Искусству и Отечеству.

Екатерина Александровна Скоробогачева , Екатерина Скоробогачева , Лев Арнольдович Вагнер , Надежда Семеновна Григорович , Юлия Игоревна Андреева

Биографии и Мемуары / Искусство и Дизайн / Документальное
Актерская книга
Актерская книга

"Для чего наш брат актер пишет мемуарные книги?" — задается вопросом Михаил Козаков и отвечает себе и другим так, как он понимает и чувствует: "Если что-либо пережитое не сыграно, не поставлено, не охвачено хотя бы на страницах дневника, оно как бы и не существовало вовсе. А так как актер профессия зависимая, зависящая от пьесы, сценария, денег на фильм или спектакль, то некоторым из нас ничего не остается, как писать: кто, что и как умеет. Доиграть несыгранное, поставить ненаписанное, пропеть, прохрипеть, проорать, прошептать, продумать, переболеть, освободиться от боли". Козаков написал книгу-воспоминание, книгу-размышление, книгу-исповедь. Автор порою очень резок в своих суждениях, порою ядовито саркастичен, порою щемяще беззащитен, порою весьма спорен. Но всегда безоговорочно искренен.

Михаил Михайлович Козаков

Биографии и Мемуары / Документальное