Читаем Фридрих Великий полностью

Мир и всеобщее согласие порой казались далекими. Все ворчали не только по поводу раздела Польши. Русско-турецкая война в конце концов закончилась в июле 1774 года Кючук-Кайнарджийским миром, но ситуация в Молдавии и Валахии оставалась хрупкой. Шли споры между Константинополем и Веной, Санкт-Петербург с глубоким подозрением относился к обоим. Австрийцы ранее по секретному договору с турками, к великому гневу русских, заполучили в этих княжествах плацдарм. Фридрих был уверен, что в планы Кауница входит расширение австрийских владений в Хорватии и, видимо, в Венецианской Далмации. В Польше Фридрих завершил свою часть раздела этой страны быстро и эффективно, но оставалась некоторая неудовлетворенность. Страны — участницы конвенции были не очень довольны долями. Фридрих, например, не примирился с ситуацией с Данцигом, и шли многочисленные переговоры о реальных границах территорий, о которых якобы было достигнуто соглашение.

Вполне вероятно, что в польской истории появятся новые главы, но пока это могло подождать. Главным в политике Фридриха в этот период жизни — и одним из неизменных факторов — была решимость сохранить хорошие отношения с Россией. Он узнал от Генриха, что Екатерина скорее всего не пойдет на уступки в вопросе о Данциге, вздохнул и согласился, по крайней мере на время. Русские направили воинский отряд, чтобы защитить евреев, подлежащих выселению из варшавского предместья по приказу польского Постоянного совета[317]

, его симпатии были на стороне русских, вынужденных затем отступить, впоследствии евреи были изгнаны князем Любомирским. Фридрих засыпал Екатерину письмами с поздравлениями по поводу победы в войне с турками. Король высказывал сочувствие русским в связи с выступлением бунтовщика Пугачева — «cette hydre homicide!»[318]
— и выражал уверенность, что, когда тот буден схвачен, Екатерина предаст его смерти. Она так и сделала. И он узнал с большим удовлетворением о втором приглашении принца Генриха к ее двору. Его в сентябре 1774 года должны были передать во время празднований по поводу установления мира, и Фридрих всем сердцем хотел, чтобы брат поехал, хотя подозревал, что этот визит будет не совсем приятным. Сам он в это время наслаждался приездом сестры Шарлотты, герцогини Брауншвейгской, которую встречали светскими раутами, развлечениями, балами, концертами. Ее общество доставило Фридриху немалое удовольствие. «Она любит свою страну и семью», — писал Фридрих Генриху; к тому же ему правилось выставлять напоказ культурные достижения Берлина — с 1771 года в Опере выступала певица, обладавшая необыкновенным вокальным диапазоном и сценическими способностями, Елизавета Шмелинг, и признание, которым она пользовалась, было предметом гордости короля. Шарлотта продолжила поездку, направившись в Рейнсберг к Генриху.


Фридриху с некоторым трудом удалось уговорить Генриха принять приглашение Екатерины; отношения с Россией были исключительно важны для Пруссии, а у Генриха установилось прекрасное взаимопонимание с императрицей. Фридрих был в это время особенно любезен с братом. Отдельные наблюдатели отмечали периодические вспышки ревности между ними; в их переписке ничего подобного нельзя заметить даже при самом тщательном рассмотрении. Слова Фридриха, внимание, мягкий юмор — все являет доброжелательность, то же и у Генриха, превалирует восхищение и уважение. Фридрих очень хотел, и часто писал об этом, чтобы брат после его смерти исполнял в государстве некоторую контролирующую роль. Генрих был преданным и талантливым слугой Пруссии, и в каждой строке Фридрих дает понять, как король это высоко ценит. Генрих мог с ним спорить, возражать. Порой он полагал, что подозрительность Фридриха — особенно в отношении Австрии — немного болезненна, и открыто говорил ему об этом. Хотя в какое-то время Генрих был одержим мыслями об австрийском реваншизме, а Фридрих успокаивал его, говоря, что те или иные действия Австрии не выходят за рамки привычного. Никто из них не обладал абсолютными благоразумием и мудростью, но их отношения были честными и открытыми. Весной 1776 года, более чем через год после получения приглашения, Генрих снова отправился в Санкт-Петербург.

Перейти на страницу:

Все книги серии Историческая библиотека

Похожие книги

120 дней Содома
120 дней Содома

Донатьен-Альфонс-Франсуа де Сад (маркиз де Сад) принадлежит к писателям, называемым «проклятыми». Трагичны и достойны самостоятельных романов судьбы его произведений. Судьба самого известного произведения писателя «Сто двадцать дней Содома» была неизвестной. Ныне роман стоит в таком хрестоматийном ряду, как «Сатирикон», «Золотой осел», «Декамерон», «Опасные связи», «Тропик Рака», «Крылья»… Лишь, в год двухсотлетнего юбилея маркиза де Сада его творчество было признано национальным достоянием Франции, а лучшие его романы вышли в самой престижной французской серии «Библиотека Плеяды». Перед Вами – текст первого издания романа маркиза де Сада на русском языке, опубликованного без купюр.Перевод выполнен с издания: «Les cent vingt journees de Sodome». Oluvres ompletes du Marquis de Sade, tome premier. 1986, Paris. Pauvert.

Донасьен Альфонс Франсуа Де Сад , Маркиз де Сад

Биографии и Мемуары / Эротическая литература / Документальное
Рахманинов
Рахманинов

Книга о выдающемся музыканте XX века, чьё уникальное творчество (великий композитор, блестящий пианист, вдумчивый дирижёр,) давно покорило материки и народы, а громкая слава и популярность исполнительства могут соперничать лишь с мировой славой П. И. Чайковского. «Странствующий музыкант» — так с юности повторял Сергей Рахманинов. Бесприютное детство, неустроенная жизнь, скитания из дома в дом: Зверев, Сатины, временное пристанище у друзей, комнаты внаём… Те же скитания и внутри личной жизни. На чужбине он как будто напророчил сам себе знакомое поприще — стал скитальцем, странствующим музыкантом, который принёс с собой русский мелос и русскую душу, без которых не мог сочинять. Судьба отечества не могла не задевать его «заграничной жизни». Помощь русским по всему миру, посылки нуждающимся, пожертвования на оборону и Красную армию — всех благодеяний музыканта не перечислить. Но главное — музыка Рахманинова поддерживала людские души. Соединяя их в годины беды и победы, автор книги сумел ёмко и выразительно воссоздать образ музыканта и Человека с большой буквы.знак информационной продукции 16 +

Сергей Романович Федякин

Биографии и Мемуары / Музыка / Прочее / Документальное