Фридрих Великий

Однако на этот вопрос можно смотреть и по-другому. О результатах урегулирования можно судить как о примере разумного сотрудничества государств, каждое из которых имеет свой интерес. План Фридриха заключался не в том, чтобы ликвидировать Польшу, а в том, чтобы заменить аристократическую анархию, опасную для Европы. Несмотря на удар, нанесенный разделом по национальным гордости и чувствам, и неодобрение международных юристов и хроникеров, ситуация в Польше улучшилась. Введенная конституция, хотя и не совершенная, давала большие возможности для нормального управления. Материальное положение народа улучшилось, как и образование. Иностранные визитеры в скором времени обратили внимание на большие и благоприятные изменения, принесенные населению Прусской Польши прусским правлением. К тому же критики раздела должны принимать во внимание ту плачевную ситуацию, в которой пребывала Польша в предшествовавшие годы, — анархия в сочетании с местной тиранией. Фридрих смотрел на этот вопрос с прагматических позиций; реально Пруссия получила выгоды, хотя было жаль, что ей не достался Данциг. Раздел позволил принести мир в значительную часть Европы и облегчил переговоры об окончании войны между Россией и Оттоманской империей, обеспечив молчаливое согласие Австрии. На другую чашу весов можно было положить только традиционные чувства «в самом слабом и разобщенном государстве в Европе», государстве, где «король торгует должностями, женщины занимаются интригами и решают все, а их мужья пьянствуют».

Эти слова, как и большая часть высказываний Фридриха о Польше, жестоки. В 1768 году он завершил работу над «Вторым политическим завещанием». Король постоянно трудился, дополнял и обновлял «Histoire de топ Temps», записки о жизни и правлении. Цинизм в отношении человеческой природы в процессе работы не уменьшался, а нарастал: «Только человеку, ничего не знающему о людях, позволено им доверять!» Теперь он мог завершить двухтомник о Семилетней войне и приступить к следующему тому, в котором доведет повествование до 1774 года. Здесь нет и намека на раскаяние по поводу Польши. По мнению Фридриха, жители этой «легкомысленной и поверхностной страны» скорее выгадали; а с политической точки зрения это государство вполне заслужило потери.

Очевидная бессовестность, с которой три наследственных суверена поделили между собой значительную часть чужого королевства, послужила причиной многочисленных порицаний и обвинений в цинизме. Екатерину и Фридриха называли безжалостными и жадными; справедливо или нет, но за Марией Терезией закрепилась репутация более моральной женщины; тем не менее все трое приложили руку к расчленению Польши. Фридрих писал, что никогда не бывало такого согласия в мнениях, как между ним и Паниным по польскому вопросу. «Возможно, никто не встречал, — писал он, — такого единодушия, которое имело место между мной и графом Паниным». Обстоятельства, в которых находилась Польша, являясь выборной монархией, были во многом связаны с настроениями правителей государств, участвовавших в разделе. Аннексия просто из raison d'etat —

имелось еще несколько более или менее благовидных предлогов — королевства, где правит наследственный монарх, какие бы практические выгоды это ни давало, показалась бы грубым нарушением не только принципа собственности, но и принципа легитимности. Наследственные территории могли стать причиной споров, но они велись за титулы, и их можно сравнить с тяжбой о поместье. Избранный монарх, с другой стороны, хотя он и увенчай короной, приобретает легитимность лишь благодаря избирательному процессу. В случае с Польшей все признавали, что он является результатом закулисных сделок между влиятельными магнатами и подвержен влиянию внешних сил. Простые жители страны не имели нрава участвовать в голосовании. Позиции избранного короля на практике были намного слабее, чем у наследственных монархов, признававших взаимную легитимность в принципе. То, что Польша вследствие раздела стала в международном плане слабее, Фридрих, Екатерина и Мария Терезия восприняли с удовлетворением.

Едва ли где-либо рассматривали урегулирование как окончательное. «Нам не удастся так просто укротить этих поляков, — писал Фридрих в ноябре 1772 года в Санкт-Петербург Золмсу. — Я предвижу второй раздел. И если это случится, Вы сделаете все для того, чтобы моя доля была хорошей. Торн, Данциг, Висла до слияния с Вартой и все течение той реки».

Глава 21

ОТНОШЕНИЯ СО СТАРЫМ ВРАГОМ

В августе 1773 года Фридрих навестил Зейдлица в его доме в Минковски, неподалеку от Олау. Король больше никогда не увидит великого кавалериста. Зейдлиц был несчастен в семейной жизни, с ним жили две разведенные дочери, и Фридрих редко встречался с ним в последние годы вплоть до его болезни — тот умер вскоре после визита короля, в ноябре. Герои и память о них уходили.