Фридрих Великий

Австрийцы, причем Ласи и Лаудон прикрывали тылы друг друга, хотя их разделяло довольно большое расстояние, решили остаться в обороне, как это и предвидел Фридрих. Ласи занимал сильные позиции по линии Верхней Эльбы, протянувшиеся почти на семь миль между Яромиршем и Гогенэльбе, неподалеку от того места, где Верхняя Эльба стекает с гор. Кроме того, он укрепил эти позиции, использовав все возможные средства, затрудняющие наступление. На западе Лаудон встал в оборону фронтом на север и на запад вблизи границы Саксонии.

В оперативном отношении кампании на Западном и Восточном фронтах велись изолированно друг от друга. На западе Генрих перешел богемскую границу недалеко от Дрездена, сделав вид, будто движется но основной дороге от Плауэна, к западу от города; переправился через Эльбу на восточный берег у Пирны и пошел маршем по горным проходам и проселочным дорогам через Румбург, Толленштайн и Габель в направлении Ниемеса. «Этот прекрасный план, — с восхищением говорил ему Фридрих, — просто дар Божий!» и заметил, что в своих операциях возьмет его за модель. Маневры Генриха вынудили Лаудона отступить к Изеру, и Прага оказывалась у него в руках, стоило лишь повернуть к югу. В этот момент, однако, Генрих решил, что ему следует на какое-то время встать в оборону.

На востоке Фридрих собрал армию у Бельсдорфа, примерно в четырех милях к северу от Яромирша, и разведал позиции Ласи. Они были невероятно сильны, к тому же фронт австрийцы расширили легкими войсками и патрулями на общее расстояние почти в тридцать миль. Их трудно обойти и столь же трудно взять штурмом. Фридрих провел пробную операцию 16 августа. Оставив ранним утром Бельсдорф, он двинулся маршем на поле давнего сражения у Соора, а затем сделал большой крюк на север, чтобы подойти к реке, обойдя Гогенэльбе, где ему предстояло соединиться с войсками принца Карла Вильгельма Фердинанда Брауншвейгского, возможно, у Ласи там не так много сил, и позиции не так сильно укреплены.

Это не помогло. Маневр но пересеченной, лесистой местности занял слишком много времени, движению войск к тому же активно мешали кавалерийские разъезды противника. Для того чтобы подтянуть прусскую артиллерию, потребовалось значительно больше времени, чем предполагалось. Когда Фридрих и его армия достигли намеченного для сражения пункта у Гогенэльбе, стало ясно, что Ласи проделал тот же маневр, двигаясь параллельно, и встал на другой стороне долины с равными силами. Практически не оставалось другого выбора, как встать в оборону. Фридрих ежедневно выезжал верхом на рекогносцировку, пытаясь найти место, где мог появиться шанс нанести удар, — безрезультатно. Он горько сетовал, как и Генрих, на трудный рельеф местности, узкие ущелья, крутые склоны, отвратительные дороги — довольно нелепые жалобы, если учесть, что оба прекрасно были знакомы с пограничной местностью Силезии и Саксонии, Эльбой, Ризепгебирге.

Фридрих настаивал, чтобы Генрих, который находился в Лобозице, развил прежний успех и наступал по крайней мере на Изер. Убедить Генриха не удалось. Принц считал операцию рискованной, а возможные выгоды туманными. Он удерживал Лейтмериц и мост и мог действовать на обоих берегах Эльбы. Как и восточный фланг армии Фридриха, западный теперь тоже перешел к обороне. Лаудон, огорченный, что Генрих его перехитрил, готовил войска к отражению нового наступления пруссаков на Изер и не собирался уступать. Прага была оставлена, но он не проявлял намерения идти в глубь Богемии, в сторону ее столицы.

Тем временем Мария Терезия решила взять дело в свои руки. Императрице-королеве не везло в войне. Она опасалась за безопасность сына и, как и ее противник, пережила достаточно смертей, разрушений и минут отчаяния. В середине июля она направила к Фридриху личного посланника с охранной грамотой и перечнем мирных предложений. Фридрих, как всегда, был многословен в выражении признательности и уважения. Он не стал отказываться от этого капала связи с противником. Сепаратные переговоры велись министрами в Берлине, но в конце концов были прерваны, к некоторому облегчению Фридриха, в середине августа. Их отмечали, говорил он, «finisses et faussete»[338].

Император Иосиф находился в войсках. Он подбодрил и поддержал Лаудона, впавшего в депрессию после неудачи с Генрихом, много сделал для налаживания стабильного управления войсками, завоевав уважение солдат бесстрашием и спокойным отношением к тяготам. Но крупных стычек не было. Ни одна из сторон ни на западе, ни на востоке не видела возможности для успешного маневра. Две — а точнее, четыре — громадные армии стояли друг перед другом. Приближалась зима. Люди и кони начинали голодать.