Фрилансер. Битва за будущее

Послушались, подались. Я бы сказал, мгновенно разбежались.

— Командор, может нам нужно было их приласкать? — А это старший из «Братства». — Это как бы наша работа, клиентов успокаивать и держать в тонусе. Твоя — стоять и команды отдавать.

— Мне надо было себя показать, — признался я. — Что разговаривают не с мальчиком, а с серьёзным мужем. А самые умные, кто не слушается и пытаются сквернословить даже после демонстрации оружия, получат иглу в какое-нибудь не особо важное для себя место, например в ногу. — Пиу. Действительно в ногу. Это я засадил чуть выше колена сеньоре, позволившей себе назвать меня сыном шлюхи, и ещё парой гадких слов. Никто не позволил, а она бессмертной себя почувствовала.

— Кто-то ещё хочет назвать меня «сыном шлюхи»?

Ор, вой. Мат, но на который я больше не обращал внимания — это из-за болевых рецепторов, бывает. Но такие резкие звуки мешают живому общению, а потому:

— Роза, Мия, заткните сеньору, пожалуйста!

Следовавшие за мной в рамках второго кольца Сестрёнки оторвались от двери, возле которой стояли, подошли и прикладом по темечку, не сильным, но аккуратным движением, заставили сеньору замолчать. И только после этого в зале совещаний воцарилась тишина. Прямо гробовая — булавка упади, услышим.

Я внимательно оглядел сеньоров. Сразу видно, арестовывать их пришли не наёмники, имеющие специфический опыт работы с клиентами (одного сенатора в Сенат даже голого привезли, хотя большинство всё же в одежде, даже если одежда — розовый банный халат), а опера Алисы, которые по работе обязаны проявлять к задержанным уважение. Ибо все присутствующие были обряжены если не с иголочки, но в строгие деловые костюмы, даже женщины. То есть им целенаправленно дали одеться. Оттого, наверное, они и чувствовали себя вольготно, и меня всерьёз не восприняли.

— Сеньоры, дабы между нами не было взаимонепонимания, — произнёс, наконец, я. — Вы — преступники. И это вот вообще ни разу не обсуждается и не требует доказательств. Поскольку вы целенаправленно и организованно, не спонтанно, вначале захватили власть в клане, сместив согласованного с королевой главу, а после прервали стратегические поставки продовольствия для армии в военное время…

— Да какое военное!..

— Это наше право!..

— Вы держите нашего главу без предъявления обвинения!..

Снова гвалт. И я снова вытащил пистолет, поднял его вверх. Тишина.

— Спасибо. — Во как! Условный рефлекс на тишину у людей. Как у собаки Павлова. Класс! — Спасибо за то, что не перебиваете, — улыбнулся я. — Итак, я всё сказал, и повторяться не буду. Мне всё равно, как с вашей колокольни кажется вам. С точки же зрения её высочества это видится так, что вы целенаправленно прервали поставки воюющей армии, а следовательно, вы как минимум государственные преступники, даже если сделали это не в согласовании с мятежниками. Молитесь, если вы мятежики — в этом случае обещаю, умирать будете долго и мучительно. Если же просто преступники — посмотрим, но, скорее всего, быстро. У меня всё.

И опять гвалт, но уже мне в спину. Я не слушал.

— Смотри, чтоб ничего не учудили, — смог бросить, уходя, старшему. Тот понимающе кивнул.

— Есть. — «Как раз для этого тут и стоим» — читалось во взгляде.

— Сеньоры, приветствую. В таком составе мы видимся впервые, но, подозреваю, не в последний раз.

Прежде чем войти в помещение со следующей группой из одиннадцати человек, я сделал всем групповую рассылку записи, присланной сеньорой Гарсия как раз после знакомства с советом директоров Рубио. Две записи, объединённые вместе. Где её сотрудники кончают двоих их коллег. «Кончают» не фигура речи, ибо сработали сеньоров наказующие по-бандитски, грубо, топорно. Показно топорно! Как и попросил. Словно бойцы Сообщества, которое флаги и звёзды. И мою запись просмотрели, ибо когда вошёл в этот кабинет (кабинет главы корпорации если что), там царила тишина. На меня воззрилось одиннадцать пар глаз, три пары из которых — женские.

— Сеньора Паркинсон, приветствую. — А просто я её уже знаю, потому с нею с первой. Работали, и, без прикрас, сработались, приятная женщина, пусть и с особым к её персоне подходом. — Сеньор Рохас?.. — А это кивнул председателю. После чего раскланялся и со всеми остальными — ибо как я мог собирать членов Верховного суда, не выучив их досье и биографии? — Рад всех приветствовать на земле гостеприимного клана Рубио, некоторых членов которого вам придётся сегодня судить, — закончил, наконец, расшаркивания.

— Сеньор Шимановский… Хуан… Можно просто Хуан?

— Конечно, сеньор Рохас.

— Хуан, это так не работает. Это…

— Знаю! — Поднял вверх ладонь. — Всё знаю. Ничего не говорите. А ещё я знаю, что между подачей заявления в вашу контору и его рассмотрением может пройти и три месяца, и полгода, и вы ни коим образом не обязаны отчитываться, почему так долго. Ваше право, как независимой ветви власти. Так?

— Но раз ты всё понимаешь, почему тогда…

— Спасибо, что не перебиваете. — Не знаю, какой утробный рык я вложил в эту фразу, и насколько зверский сделал взгляд, но все, включая главу сей милой конторы, испуганно подались назад.