Фру Великая (СИ)

– Либо скоро, либо никогда, – процедила Фру и с удивлением почувствовала на губах солоноватый вкус слезинок, без предупреждения ручейком полившихся из ее глаз. Вот уж здрасьте, приехали! С Трифоном, ныне работающим младшим советником при столичном управлении, они уже тайно встречались уже несколько лет, еще с Академии, и даже когда она самовольно вернулась из позорного изгнания, он без промедления предложил свою помощь. Именно в его поместье сейчас укрывалась ее семья. Но, несмотря на то, что только его, пожалуй, обществом она дорожила, на то, что ему единственному она, пожалуй, действительно доверяла – несмотря ни на что, не выделяла она ему особого места ни в мыслях, ни в сердце. Казалось бы. И тут такое предательство со стороны организма! Неужто и в прям Трифон – самое для нее дорогое? Но откуда бы ее неизвестным противникам знать про их связь?

Впрочем, задумываться над этими вопросами ей пришлось недолго – Трифон, целый и невредимый, вышел через ворота управления на пустынную улицу. За спиной молодого человека страж поспешно затворил ворота, чтобы замкнуть их на ночь на замок.

Как бы невзначай внимательно оглядевшись по сторонам, Трифон пошел в сторону Фру, которая поглядывала на улицу сквозь мелкие веточки куста, но остановился, так и не дойдя до нее шагов двадцать. Присутствие кирати он хорошо ощущал, хотя и не видел ее. Мог бы уже и подойти, или пройти мимо, в конце концов! Но он продолжал стоять, изображая из себя фонарный столб с подбитым фонарем. Придя в себя от охватившего ее при виде возлюбленного умиления, Фру спохватилась – действительно, над кустами как башня возвышался торс могучего крестьянина, которого Трифон ранее никогда не имел счастья лицезреть. Его то присутствие, должно быть, и смущало мага. Микита же без обиняков разглядывал избранника своей бывшей хозяйки суровым недовольным взглядом.

Фру не стала радостно кидаться на шею любимому, хотя это и было ее первейшим побуждением.

– "Все в порядке, это Микита – мой слуга", – быстро пояснила кирати. – "Нам нужно срочно с тобой поговорить".

– Да, нужно, – согласился маг нервно, но без интереса, словно знал, о чем пойдет речь. – Идем, нас ожидают за углом.

Кирати кивнула и последовала за Трифоном. Похоже было, что его все-таки решили использовать, но как посредника, а не заложника. Это не могло ее успокоить, такое положение тоже нельзя было считать безопасным.

Карета уже стояла на месте, и возница готов был трогаться. Он даже не обернулся убедиться, что к нему залезли те, кого он ожидал, а не парочка молчаливых маньяков-грабителей. С третьим товарищем на запятках.

Карета тронулась с места, как только Трифон, подсадив Фру, сел с нею рядом и захлопнул дверцу. Они катились по пустым улицам, куда-то в сторону от центра. Определив направление, кирати пристально посмотрела на своего соседа, но он сидел как чужой, безразлично наблюдая в окно ночной город, и она не стала задавать вопросов, ощутив, что все уже идет неправильно, а почему неправильно ей объяснят позже, спросит она или нет.

Ивар сидел в клетке, сработанной для какой-то маленькой птички. Слишком низко подвешенная в центре жердочка мешала ему, покоясь у него на голове между ушами. Клетка стояла на столе перед членом Совета Вацлавом Пастом, сидящем в кресле. Рядом с сомнением глядя на узника, стоял его советник Теодор Дарк.

– Он сам не знает, что сделал, – резюмировал Вацлав.

– Принес сюда демона, вовремя высвободил его и снова куда-то спрятал, – перечислил Дарк. – При этом сам не ведая, что творит? Это интересно.

– Это опасно, – возразил Вацлав.

– Думаешь, это Верея его прислала?

– С какой бы это целью? Нет, это была его собственная инициатива. Я правильно говорю, монстр?

Ивар тяжело покаянно вздохнул.Карета остановилась у какого-то трактира в пригороде. Вместе с Трифоном в помещение вошла уже Верея Лейт собственной персоной. Незнакомый маг закрыл за ними дверь, оставив Микиту ждать на улице. Он встал у выхода, еще один маг находился у двери в смежное помещение. Больше никого в комнате не было. Трифон указал Верее на один из столов. Они сели напротив друг друга.

– Выслушай меня, пожалуйста, – начал Трифон, глядя Верее в глаза. Сказал он это тем своим обычным тоном, который употреблял, когда хотел убедить ее в чем-то. Успокоительным тоном, предупредительным. Так он говорил с ней почти все время, как будто она могла взорваться по малейшему поводу. "Дорогая, тебе стоило принять это предложение ", "родная, почему бы тебе не взять пример с этой дамы", "малыш, ты могла бы сдержаться и не выкидывать магистра в окно". – Знаю, ты не поймешь меня и не простишь, но я должен был поступить так.