Фру Великая (СИ)

Пленник в камере напротив завозился и застонал. Почти сразу же эти стоны перешли в истошные крики боли, перемежаемые мольбами о милосердии. Будто там, за этой стеной, его жестоко пытают. Но Верея подбежала к окошку и кроме очень худого, высохшего мужчины, распластанного на полу, никого не обнаружила. Он бился и дергался, но ничего его не удерживало.

– Эй, не смотри на него! – позвал первый узник требовательно и, когда Верея вернулась к нему, объяснил трагическим шепотом: – Они заперли его внутри его собственного сознания. Теперь он видит только картинки, созданные его мозгом, снова и снова. Его сны рождают чудовищ и страдания. И наслаждения, которые извращаются до состояния страданий. Что еще может создать разум таких людей, как мы? Мы ведь не ангелы, в чьих душах мир и покой.

Так Верее пришлось провести весь день, под аккомпанемент стенаний с одной стороны и бормотания с другой. Она сидела, привалившись спиной к стене, и просчитывала все возможные варианты. Сил у нее оставалось совсем немного, это ее тело было уже и так слишком истощено – о том, чтобы вырваться отсюда силой не стоило и думать. Собрав последнее, она нанесла удар по массивной двери. Конечно, послушно вывалиться в коридор та и не подумала. Но Верею это отвлекло, мучительно хотелось пить.

Ночь она провела в полудреме. В своем беспокойном мире сосед слева убегал от преследователей, кричал, умолял его куда-то пустить и спрятать, упрекал кого-то в предательстве. Время от времени он ненадолго находил себе очередное ненадежное убежище и тогда затихал. А вот сосед справа всю ночь спокойно проспал. Можно было бы предположить, что он свыкся со своим положением, но у него самого возникло другое объяснение.

– Ты лекарка? – спросил он утром.

Верея отрицательно покачала головой.

– Как только тебя принесли, мне стало намного легче, – признался узник. – Словно мои страхи боятся твоего присутствия, – сказал он и тихонько злорадно засмеялся.

Верея слушала внимательно. Ночью ей несколько раз казалось, что кто-то подкрадывается к ней, дремлющей, на этот раз без большой ложки. Можно ли доверять этим ощущениям, она сомневалась. И все же, что если за стеной прячется один из демонов Ризента? Боится ее и хочет напасть исподтишка? Демон – структура самообучаемая и на это вполне способна. Без конкретной цели, в связи с обстоятельствами может оказаться где угодно, особенно там, где выгодно Совету.

– У тебя есть вода? – неожиданно поинтересовался сосед. – Они приносят ее мне раз в три дня. Зацикленный, ну тот, другой, пить сам не может, и они уводят его каждое утро. Ты хочешь воды? Подойди, я дам тебе немного.

Мужчина поднес к оконцу грязную кружку и выплеснул через сетку воду в ее подставленные ладони. У нее был гадкий привкус, и все же это была ВОДА.

Вскоре за вторым соседом действительно пришли, и на некоторое время, наконец, воцарилась тишина. Верея надеялась, что придут и к ней, предложат сделку, будут угрожать, пойдут на шантаж – что угодно, если это даст надежду на выход отсюда. Но Совет, поймав ее и осуществив свою кару за ослушание, мог уже спокойно забыть о ней. Положа руку на сердце, он был способен справиться с демонами и без ее неоценимой помощи.

К счастью, ее худшие опасения не подтвердились. Ближе к вечеру кто-то попытался открыть дверь в ее камеру. Хотя Верее не хватило сил на то, чтобы в свое время эту дверь выбить, но на то, чтобы ее хорошенько заклинить хватило с лихвой. Тюремщик минут десять боролся с замком, скрежетал ключом, дергал за ручку, нервно обливаясь потом под уничтожительным взглядом Вацлава Паста. Когда дверь, наконец, поддалась, и тюремщик почтительно пропустил Вацлава в камеру, тот просто скромно вошел без самоуверенных улыбок и снисходительных взглядов, ведь эта заминка напрочь испортила пафосную сцену явления члена Совета к измученному узнику.

Тюремщик вошел следом, внеся раскладной стул. Его он поставил в нескольких шагах от Вереи, которая продолжала сидеть у стены. Когда мужчина вышел, очень аккуратно притворив за собой дверь, чтобы избежать дальнейших эксцессов с нею, Вацлав вольготно устроился на стуле, глядя насмешливо на сгорбившегося заморыша, которого она теперь собой представляла. Женщина улыбнулась ему как можно радушней, ведь, как она успела усвоить за время пребывания в другом теле, улыбка – оружие пострашнее мрачного взгляда.

– Удобно устроилась? – заботливо поинтересовался Вацлав.

– "Можно без прелюдий?" – заботливо предложила Верея, сокращая время его вынужденного пребывания в камере.

– "Конечно, дорогуша", – не стал спорить маг. – "Собственно, я пришел лишь для того, чтобы уведомить тебя об изменениях в твоем положении. Как тебя предупреждали, самовольное возвращение из ссылки карается тюремным заключением сроком от пяти лет, но в связи с открывшимися обстоятельствами, а именно с чуть не заключенной тобою сделкой с некой организацией, замыслившей покушение на Совет, тюремное заключение заменено на заключение сознания", – Вацлав указал в сторону камеры ее невменяемого соседа.