Функция оргазма. Основные сексуально-экономические проблемы биологической энергии

Человек с упорядоченным состоянием сексуальной системы не способен на такую реакцию. Для нее необходимы продолжительное торможение и застой биологической энергии. Мускулатура могла выполнить функцию торможения. Когда мышцы шеи ослабевали, прорывались мощные импульсы, точно от отпущенной пружины. Попеременные бледность и покраснение лица не могли быть ничем иным, кроме отлива и прилива телесной жидкости, простого расширения и сужения сосудов. Это великолепно сочеталось с изложенными выше моими взглядами на функционирование биологической энергии. Направление "из себя - к миру" быстро и непрерывно сменялось противоположным - "прочь от мира - назад в себя".

Мускулатура способна, напрягаясь, препятствовать течению крови, иными словами, снижать до минимума движение телесной жидкости. Я проконтролировал ситуацию на примере нескольких других случаев и обдумал прежний ход лечения. Все было верно. На протяжении небольшого промежутка времени в моем распоряжении оказалось множество фактов. Они "толпились", требуя обобщения в виде следующей краткой формулировки: сексуальная жизненная энергия может быть связана длительным напряжением мышц. Ярость и страх также могут быть заторможены напряжением мышц. С тех пор во всех случаях, когда я снимал мышечное торможение или напряжение, проявлялось одно из трех основных телесных биологических возбуждений - страх, ненависть или половое возбуждение.

Я это делал уже давно с помощью ликвидации чисто характерологических торможений и позиций, но теперь, при работе с мышечным панцирем, прорывы вегетативной энергии были полнее, они сильнее переживались и оказывались более мощными, а кроме того, протекали быстрее. При этом характерологические напряжения спонтанно снимались. Я опубликовал результаты наблюдений, полученные в 1933 г., в неполной форме только в 1935 г., а потом придал им некоторую завершенность в 1937 г.16 Некоторые решающие вопросы отношений между телом и душой быстро разъяснились.

Заключение характера в панцирь представлялось теперь функционально идентичным

с мышечной гипертонией. Понятие "функциональной идентичности", которое мне пришлось ввести, означает лишь, что мышечные и характерологические позиции имеют одни и те же функции в душевном механизме, могут заменять друг друга и взаимно влиять. В принципе, они неотделимы друг от друга и идентичны по выполняемым функциям.

Предположения, возникшие в результате обобщения фактов, сразу же повели дальше. Если заключение характера в панцирь могло выражаться в появлении панциря на мускулатуре и наоборот, то единство телесных и душевных функций в принципе оказывалось постигнутым и поддавалось практическому регулированию.

Отныне я мог сколь угодно часто использовать эти знания на практике. Если торможение характера не реагировало на психическое влияние, я звал на помощь соответствующую телесную позицию, и наоборот. Сталкиваясь с трудной телесно-мышечной позицией, я работал над ее характерологическим выражением и добивался расслабления. Типично дружескую улыбку, мешавшую работе, удавалось теперь устранить столь же успешно с помощью описания выражения, сколь и непосредственно с помощью воспрепятствования мышечной позиции, например посредством оттягивания подбородка книзу. Это был огромный шаг вперед. Дальнейшее развитие техники, завершившееся появлением современной вегетотерапии, длилось шесть лет.

Ослабление жесткости мышц вызывало у больных странные телесные ощущения: непроизвольную дрожь, конвульсии мускулатуры, чувства тепла и холода, зуд, мурашки, щекотку, физические ощущения страха; а также такие чувства, как страх, ярость и удовольствие. Я должен был порвать со всеми старыми представлениями об отношениях между телом и душой, если хотел постичь эти явления. Они были не "следствиями", "причинами", "сопутствующими явлениями" по отношению к "душевным" процессам, а просто самими этими процессами

в телесной сфере. Я обобщил все телесные явления, которые, в противоположность жесткому заключению мышц в панцирь, характеризовались движением, как "вегетативные течения". Сразу же возник вопрос: являются ли эти вегетативные течения только движениями жидкости или чем-то большим? Я не мог удовлетвориться лишь признанием того, что речь идет только о механических движениях жидкости. Они могли объяснить чувства тепла и холода, бледность и покраснение, "кипение крови" и т. д., но не срабатывали, когда речь шла о понимании природы мурашек, щекотки, страха, "сладких" преоргастических ощущений и т. д.