Фурии принцепса

Тави решил про себя, что таурги очень похожи на быков. Этот был немного больше, и горб над плечами выдавался круче. И круп у него был более мускулистым, и длинные пружинистые ноги больше подошли бы прыгучему зайцу, чем такой громадине. Густая курчавая шерсть от темно-серой на тупой морде переходила в иссиня-черную на плечах и задней части. По сравнению с толстой шеей голова казалась едва ли не крошечной, зато надо лбом полукругом поднимался костяной гребень, по словам канимов способный пробить каменную стену. Красноватые маленькие глазки смотрели недобро, из широких ноздрей постоянно текло, а раздвоенные копыта били часто, впору лучшим боевым коням Алеры – и в несколько раз мощнее.

Анаг, подняв руку, остановил отряд перед кругом стоявших у дороги камней – места ночлега. Сорок таургов, покачиваясь на длинных ногах, сошли с дороги и привычно, как разбивающие лагерь легионеры, принялись по трое втягиваться в круг между камнями. В каждом камне блестело по три кольца из синей стали – привязь для животных.

Тави сполз на землю, держась за седло. И все равно поморщился от толчка. Первая пара дней в непривычном седле, рассчитанном на канимский рост, была кошмаром, но теперь натруженные мышцы почти привыкли.

Таург не замедлил мотнуть головой, норовя перебить Тави гортань толстым лобовым гребнем.

Тави увернулся и еще зажатым в руке поводом хлестнул зверюгу по чувствительному носу. Таург, отдернув голову, попытался достать его задней ногой – взметнувшееся раздвоенное копыто запросто вскрыло бы живот, – но Тави уже протиснулся вперед, к его голове, пропустил повод в продетое в сопливом носу кольцо и крепко привязал к другому кольцу, вбитому в камень.

Привязанный таург смирно лег на брюхо, как делает всякая ездовая скотина.

– Во́роны тебя побери, Жаркое! – бурчал отгороженный от Тави таурговой спиной Макс. Как видно, его зверь, приплясывая на месте, попробовал задней ногой лягнуть антилланца в бок. – Еще раз лягнешься, я остаток пути буду сыт до отвала.

Тави сделал шаг вперед, шлепнул таурга по уху и, когда животное от неожиданности вскинуло голову, поймал кольцо в его носу и хорошенько дернул. Таург недовольно взревел, а подоспевший Макс, по примеру Тави, продел поводья в оба кольца. Привязывая свою скотину, он не переставал ругаться:

– На вертел тебя! Насадить на длинное копье и обжарить на хорошем костре. Потом отварить. Найти бы большой котел на твою ленивую, вонючую, грязную задницу.

– Думаю, ты напрасно принимаешь это на свой счет, – пробормотал Тави. – По-моему, и твой Жаркое, и мой Вакса со всеми так обходятся.

– Не в том дело, как обходятся, – проворчал Макс. – Беда, что у тупиц нет и капли мозгов понять то, что всякому яснее небес.

– Это что же? – невольно усмехнулся Тави.

– Легионера обедом не испугаешь. – Макс бросил угрюмый взгляд на своего таурга. – Пусть обед страшится легионера.

Вакса и Жаркое ответили ругателю равнодушными взглядами и принялись за лежавшую тут же жвачку.

– Мерзавец! – упрекнул Макс, отвязывая седло с высокими луками. – Весь день норовил меня прикончить и до жратвы добрался раньше меня! – Жалобы его звучали все громче, сыпались все быстрее. – Мне от него только ноги нужны, а прочее хорошо пошло бы под красное вино. Хотя, если подумать, и на вкус наверняка гадость. Слушай, спорим, ты мог бы…

Пока Макс осыпал своего таурга громкими и гневными упреками, Тави снял свое седло, его седло и седло остановившегося за Максом Дариаса и принялся чистить испачканную за день кожу.

– Ну? – под прикрытием поднятого Максом шума тихо обратился он к Дариасу.

Центурион Свободного алеранского был невысок, зато так широк в плечах, что выглядел почти уродом. Шея у него была толще иной женской талии, грубое лицо неприглядно, вдобавок обезображено тонкими неровными шрамами, оставленными кнутом в рабстве. А еще у него были темные, на редкость умные глаза и умелые руки с крупными суставами. Эти руки уже принялись чистить и сматывать ремешки упряжи.

– Насчитал сегодня еще четыре обоза, – отозвался Дариас. – Все военные, все с конвоем, все в ту же строну, что и мы. Ни одного из них мы раньше не обгоняли.

– И того восемнадцать, – подытожил Тави. – Ты точно знаешь, сколько провизии приходится на солдатский паек канима?

– А вы точно знаете, сколько провизии идет на паек легионера? – усмехнулся в ответ Дариас.

– Намек понял, – кивнул Тави. – Я сегодня сумел рассмотреть два поселка мастеровых вдоль дороги и ни в одном не заметил ни одного канима-самца.

– И я, – сказал Дариас. – По-моему, вы верно угадали, командир. По всем признакам шуарские канимы ведут войну.

Дариас нравился Тави. Молодой свободный алеранец познакомился с Тави – не совсем добровольно – как с командиром Первого алеранского легиона. Когда стало известно о его происхождении, Дариас счел за лучшее не заметить этого, потому и оказался одним из немногих, обращавшихся с Тави как раньше, будто тот и не был отпрыском рода Гаев.

– Чего-то в этом духе мы ждали, – тихо сказал Тави, закончив возиться с последним седлом и подняв голову.