G.O.G.R. (СИ)

Грибок был дик, словно вырос в джунглях Амазонки. Он только гнусавил невнятным пропитым голосом, что ему «Шубин бутылку поставил, и надо было отблагодарить» — поэтому он согласился ловить у мусорника Сабину Леопольдовну. А вот Шубин был какой-то непростой. Да, он повторял все действия Грибка, пытался выглядеть таким же диким и так же гугнявить. Но Серегин видел, что он только пытается, как Батон пытался казаться психом. Но как же его разговорить? Серёгин почесал затылок, глянул на Мирного — участковый всё возился с Грибком, желая добиться от него членораздельной человечьей речи. Но одичавший в подвалах и на свалках каменных джунглей Грибок лишь ухал, словно был гориллой и сидел посреди тропического леса, а не в опорном пункте милиции.

Шубин сидел, глядел в пол и молчал по-партизаньи. И тогда Пётр Иванович пошёл ва-банк.

— Шубин, — сказал он, изображая ледяное спокойствие инспектора Фроста, и прошёлся взад-вперёд мимо стула задержанного, как лейтенант Коломбо. — Вчера вечером мы арестовали Николая Светленко по прозвищу Интермеццо, — Серёгин врал не спеша и с расстановкой, как делают сыщики в американских детективах. — Он уже дал все необходимые показания и то, что скажешь ты, в принципе уже не важно.

По мере того, как Пётр Иванович всё это говорил, Шубин съёживался в комочек. Бомж втянул в сутулые неспортивные плечики растрёпанную башку, а взгляд его становился всё более затравленным, как у загнанной в угол лисицы, к которой со всех сторон подступают гончие псы. Мирный отстал от Грибка и наблюдал за «театром Серёгина» широко раскрытыми глазами.

— Но, твои показания могут спасти тебя самого — если ты напишешь чистосердечное признание, суд тебе, может быть, смягчит приговор. Если же не напишешь — то впаяют на всю катушку за похищения людей, — закончил Пётр Иванович, внешне оставаясь «инспектором Фростом», а про себя посмеиваясь над побледневшим и скукожившимся на стуле Шубиным. — Так кто тебя подослал?

— А-ааээ, — протянул Шубин, но уже не дико, а испуганно. — Меня подослал Кашалот, — выдавил он, совершив усилие титана Гиппериона, а Серёгин, услышав сие заявление, просто округлил глаза и едва не отвалил челюсть: бродяга какой-то — и знает Кашалота! — Да, он, Георгий Семенов, Кашалот, — продолжал в свою очередь Шубин. Бомжик внезапно взбодрился и прекратил гудеть и мямлить. Теперь он изрекал свои показания уверенно и со знанием дела, всё больше удивляя Серёгина.

Георгий Семенов и есть — Кашалот?! Когда Серёгин приезжал к Семеновым и расспрашивал про Ярослава — там у них в доме было множество всяких родственников. Кроме старшего брата Георгия. Он всегда отсутствовал — потому что был Кашалотом!

— Кашалот? — переспросил Серёгин, не выдавая волнения и сохраняя маску инспектора Фроста.

— Он, он, — с готовностью подтвердил Шубин, кивая головой. — Толстый, усатый и волосы на затылке растут белым пятном! Кашалот спускал всех в подземелье. А кого ему для этого подсылать? Конечно же, нас, бомжей!

Шубин не гугнявил, как Грибок — он разговаривал чётко и внятно и, кажется, даже был трезвым. Он с удовольствием и взахлёб изобличал Кашалота, и то, что он о нём рассказывал, было похоже на рассказ Утюга про «кровавого и безжалостного» Сумчатого. Интересно, откуда он всё это знает — бомж?! При всём при этом Шубин наотрез отказывался назвать свою настоящую фамилию, утверждая, что он, и по паспорту Шубин. Никакого паспорта у сего субъекта не оказалось. Отсутствие документа «дух штольни» объяснил так:

— Да продал гусю́ одному за бухалку. Выпить хотелось — прямо черти жрали, убил бы кого, а бабла ни копейки: раньше пропил. Хотел уже грабить идти — так выпить хотел, гражданин начальник! А тут вдруг мужик подвернулся и продал мне три бутылки за ксиву мою!

— И что же это был за мужик? — поинтересовался Пётр Иванович, окончательно расставшись с образом «инспектора Фроста».

— Интермеццо! — не раздумывая, выпалил Шубин.

— А что, он прямо так тебе и сказал: «Я — Интермеццо»? — не поверил Серёгин.

— Не, — замотал головой Шубин. — Мне потом Кашалот так сказал, то есть, он ему сказал: «Интермеццо», а я запомнил, бо раньше никогда не слышал такого словечка.

«Надо бы с ним в отделении поработать» — решил Серёгин, наслушавшись весьма странных показаний этого не менее странного «человека без адреса».

Грибок остался в опорном пункте у Мирного, а закованный в наручники Шубин, пройдя под конвоем Петра Ивановича через строй сидящих на стульях старушек, был посажен в служебную «Ладу-Самару» и отвезен в Калининский райотдел.

Глава 103. Небольшая тайна капитана Зайцева