Читаем G.O.G.R. (СИ) полностью

— А я правду говорю! — невозмутимо отпарировал Игорь Поливаев. — Что же это за демон-то без рогов?

— А что, если очеловечить немного вашего «демона»? — предложил Поливаеву Серёгин, разглядывая начерченное на листе «исчадье ада», которое выпросталось из пропитой фантазии «свидетеля». — Убрать эти уши торчком, да и клыки тоже ни к чему, да и змеиный язык можно стереть…

— А он такой был, вот вам крест! — не унимался Поливаев, подскакивая вместе со стулом. — И я был не пьяный!

Серёгин вздохнул и положил сюрреалистический «шедевр» Поливаева на стол Карандаша.

— Попробуй, всё-таки, очеловечить, — сказал Пётр Иванович художнику. — Посмотрим, что получится.

Карандаш снова принялся колдовать над «милиционером Геннадием»: освободил его от змеиного языка, удалил клыки и опустил уши. Потом ещё — поменял причёску с пекинесовой на человечью, «сбрил» козлиную «дьявольскую» бородку и «выщипал» кустистые чернющие брови, заменив их обычными.

Поливаев, конечно, вносил коррективы, но Карандаш теперь слушал только разумные, вписывающиеся в рамки человеческого образа. И пропускал фразочки типа:

— Чешую не забудьте!

— Кажется, пятачок у него на носе́ торчал!

И:

— Крылья, крылья-то прилепи ему на зад! А то, как же он без крыл-то летает?

— Во, теперь точно — катит! — возликовал вдруг Поливаев, тыкая пальцем в монитор компьютера. — Он, мужик!

Серёгин оценил результат. Странное дело: Поливаевский «мужик», растеряв демоничность и обретя человеческий вид, стал подозрительно смахивать на…

— Ой, да это же Мильтон! — Сидоров озвучил догадку Серёгина предельно точно и ясно. — Только очков не хватает и улыбки такой, во! — сержант принялся зубоскалить, стараясь показать американскую улыбку «вечной коммуникабельности».

— Понял, — кивнул Карандаш и тут же надвинул на получившееся лицо прямоугольные интеллигентные очки и немного растянул рот именно в той улыбке, которую тщетно пытался изобразить Сидоров.

— Катит, катит! — радовался Поливаев, словно ребёночек, получивший леденец. — Только вот, крылья надвинь — точно он будет — как пить дать, зуб даю!

— Так, значит, ваш «мужик» был в очках? — уточнил Серёгин.

Поливаев задумался, наморщив невысокий лобик.

— Нет, — сказал он, завершив мыслительный процесс. — Очки снимите. Тогда покатит, зуб даю, как пить дать, мужики!

Пётр Иванович и Сидоров были удивлены и даже ошарашены таким поворотом дела. Это что же получается? Американец Мартин Мильтон, представитель совета директоров международной корпорации «Росси — Ойл», спасает от киллеров секретаршу Сумчатого и Чеснока, спрыгивает с четвёртого этажа и представляется «милиционером Геннадием»?! Глупости какие! Но всё-таки не с потолка же его взял этот Поливаев! Он, хоть и алкаш, а знает, что говорит… Надо бы поспрашивать о нём у «населения» изолятора — может, узнают?

Казаченко и Сидоров снова занялись тем, что приводили и уводили пойманных «Королей» и «Динозавров», а Серёгин по очереди показывал им «Поливаевского мужика». Каждый из них снова отвечал по-своему.

Ведеркин:

— … - и пожимание плечами.

Крекер:

— Не тусовался.

— Додик:

— Не знаю, но по морде — авторитет.

Уж:

— Да и этого гуся́ я не жмурил, харэ мокруху вешать!

Сумчатый:

— Крот!

Серёгин не стал разговаривать с Сумчатым — ему хоть кого покажи и каждый будет — «крот».

Чеснок:

— Крот!

А вот, Чесноком Серёгин заинтересовался: Родион Робертович был куда рассудительнее мягкотелого моллюска Сумчатого. И поэтому Петру Ивановичу показалось, что он кого-то в этом фотороботе узнал.

— И что же это за «крот»? — переспросил Серёгин.

— Ой, — ойкнул Чеснок. — Где-то я его видел… Кажется, в «Росси — Ойле» вертелся… Но вы же знаете, как они там колдуют! У них какой-то «Хогвартс», а не корпорация! Они на меня порчу навели-и!

Поняв, что Родионом Робертовичем овладевает истеричная паника, Пётр Иванович решил, что пора прекратить его мучить и увести в спокойный и лишённый стрессов изолятор.

Потом был Кашалот:

— Крот!

Пётр Иванович уже наелся «кротами», поэтому и Кашалота тоже удалили.

Но больше всех отличился в показаниях Утюг:

— Тень!

— Те-е-ень?? — в один голос опешили Серёгин и Сидоров, а Серёгин едва не упал назад вместе со стулом.

Утюг, слегка напуганный реакцией на свои слова, похлопал глазами и изрёк:

— Ну, да, вот, похожий, только прича другая у Теня́ была, а так он — Тень… А может и не Тень, а мент ваш какой-то, — Утюг поскрёб макушку и заключил: — Не знаю.

— Так, Тень, или «не знаю»? — не унимался Сидоров, кружа по кабинету вокруг стула Утюга.

— Тень, — буркнул Утюг. — Или… «не знаю»… Не знаю.

Кажется, что Утюг врёт. Любит он врать. Вообще, Утюга лучше было бы и не спрашивать. Серёгин сделал запрос по всем донецким отделениям милиции разыскать сотрудника с данной внешностью, а потом — они с Сидоровым снова отправились в Пролетарский район: закинуть домой Поливаева и навестить Подклюймуху.

Поливаев требовал часы.

— Они мне по закону положены! — визжал он, пока ехал с Серёгиным и Сидоровым в служебной машине. — Я помог бандита найти? Помог! Часы давайте!

Уже все уши прожужжал!

Перейти на страницу:

Похожие книги

Усадьба ожившего мрака
Усадьба ожившего мрака

На дне Гремучей лощины снова сгущается туман. Зло вернулось в старую усадьбу, окружив себя стеной из живых и мертвых. Танюшка там, за этой стеной, в стеклянном гробу, словно мертвая царевна. Отныне ее жизнь – это страшный сон. И все силы уходят на то, чтобы сохранить рассудок и подать весточку тем, кто отчаянно пытается ее найти.А у оставшихся в реальной жизни свои беды и свои испытания. На плечах у Григория огромный груз ответственности за тех, кто выжил, в душе – боль, за тех, кого не удалость спасти, а на сердце – камень из-за страшной тайны, с которой приходится жить. Но он учится оставаться человеком, несмотря ни на что. Влас тоже учится! Доверять не-человеку, существовать рядом с трехглавым монстром и любить женщину яркую, как звезда.Каждый в команде храбрых и отчаянных пройдет свое собственное испытание и получит свою собственную награду, когда Гремучая лощина наконец очнется от векового сна…

Татьяна Владимировна Корсакова

Фантастика / Самиздат, сетевая литература / Мистика