G.O.G.R. (СИ)

— Нет, — покачал головой Никольцев. — Следил. Видел, как Лисичкин к нему пошёл… А потом вдруг — отвернулся на секундочку — не больше… Поворачиваюсь, а Борисюк с Соколовым у стенки сидят. Я подумал ещё, чего это они спят-то на посту? Подошёл, давай толкать — не просыпаются. Я дверь в палату приоткрыл — а там — ни Шубина, ни Лисичкина…

— Грррмм! — рассерженно хмыкнул Серёгин, а потом налетел на врача Ивана Давыдовича: — Разыщите мне Лисичкина!

— Угу, — кивнул тот и, не мешкая, отослал на «задание» троих санитаров.

— Ничего не трогайте! — Пётр Иванович отогнал уборщицу, которая хотела взяться за ручку двери. — Отпечатки не уничтожьте!

Уборщица недовольно буркнула что-то себе под нос и удалилась, гордо помахивая тряпкой на швабре. А Пётр Иванович выставил всех из палаты, чтобы не затаптывали следы, и снова основательно и придирчиво осмотрел всё алмазным глазом сыщика. Он даже под кровать заглянул и… остолбенел.

— Вот те на! — выдохнул за спиной Серёгина Сидоров.

Под кровать Шубина кто-то аккуратненько затолкал «врача-оккультиста» Лисичкина. «Мефистофель Фаустович» лежал на левом боку, спиной к окружающим и лицом к стенке. Пётр Иванович пихнул Лисичкина в спину.

— Лисичкин! — позвал он достаточно громко, но «врач-оккультист» остался глух и нем.

— Что за чёрт?! — поскрёб макушку Серёгин. — Лисичкин! — и снова пихнул гипнотизёра — посильнее.

Но и сейчас Лисичкин ничего не сказал и не вылез. Тогда Пётр Иванович и Сидоров совместными усилиями выволокли пыльного «Мефистофеля» из-под кровати и усадили на полу, прислонив спиной к стенке. Он был живой, но выглядел так, будто бы спит. С носа Лисичкина свисала клочковатая серая паутина — кажется, под кроватями гордая уборщица вообще не убирала.

— Оглушили, что ли… — пробормотал Сидоров.

Пётр Иванович похлопал «оккультиста» по щекам — не помогло. Тогда он дал врачу Ивану Давыдовичу санкцию на вход на «место преступления» и на осмотр потерпевшего.

— Навернули по башке, — поставил диагноз врач Иван Давыдович и вытащил из кармана своего халата пузырёк с нашатырным спиртом.

Нюхнув нашатыря, Лисичкин громко чихнул и пришёл в себя.

— Гы-ы-ы! — заревел он, словно орангутанг в зоопарке, окинув собравшихся вокруг себя пустым звериным взглядом.

— Лисичкин? — опешил Серёгин, увидев этот дикий взгляд.

Однако в следующий миг в глазах Лисичкина проклюнулся интеллект, он заморгал и даже узнал Серёгина.

— Где я? — вопросил он, уставившись на Петра Ивановича, словно только что проснулся не у себя на работе, а в лондонском Тауэре.

— В психушке, — буркнул в ответ Серёгин, заметив, что на лице Лисичкина не видно ни единого синяка — значит, по лицу не били.

— За что?? — перепугано вскричал Лисичкин и вскочил на ноги, но потом — снова упал, потому что ноги у него затекли.

Пётр Иванович еле-еле объяснил устрашённому неизвестной силой гипнотизёру, что его не упрятали сюда, как психа, а он просто здесь работал с Шубиным. Лисичкин, наконец, прекратил панику, подвигал ногами и сморщился: по ногам скакали жгучие «колючки».

— Куда делся Свиреев? — потребовал от гипнотизёра Серёгин.

— Э-э, — протянул Лисичкин, растирая покрытые «колючками» ноги. — Я пришёл к нему в один час пополудни, начал сеанс… А потом — вы меня разбудили. Я не знаю…

«В один час пополудни»! Серёгин сверился со своими часами «Полёт»: половина третьего — поздновато — похититель Шубина — Свиреева уже успел далеченько ускакать.

Борисюка и Соколова тоже растолкали с огромным трудом. Они даже на нашатырный спирт не реагировали. Врач Иван Давыдович уже притарабанил солидных размеров многоразовый шприц, наполненный чем-то мутным.

— Экстракт элеутерококка — подскочат, как миленькие, — плотоядно изрёк он и нацелил шприц на Борисюка.

И в тот же миг оба, как по команде, разлепили глаза и одновременно, как роботы, встали на ноги. Соколов собрался, было, невозмутимо откочевать в пустую палату Шубина, но Серёгин преградил ему сей «путь миграции» словом:

— Куда? — и заступил дорогу.

Соколов выглядел странно, словно сомнамбула. Но, когда Серёгин вырос у него на дороге — он ожил окончательно и изумлённо застопорился на полпути к палате.

Соколов никак не мог понять, каким образом он покинул свой пост в палате и очутился в коридоре. А Борисюк — не понимал, каким образом заснул — ведь ночью он прекрасно выспался.

Серёгин снова собрал в вестибюле всех медсестёр, докторов, санитаров, охранников, уборщиков. Чтобы опросить их, ушло часа три. Но и этот долгоиграющий допрос не дал ничего, кроме пустопорожних ответов: «Не знаю», «Не видел(а)», «Не проходил». Не выходил Свиреев — Шубин из палаты сам, и никто не выводил его насильно — словно в воздухе растаял. Пётр Иванович даже показывал им фоторобот «адского» «Поливаевского мужика». И получил то же самое: «Не знаю», «Не видел(а)», «Не проходил». Словно бы действительно, Шубин этот не человек, а какой-нибудь дух или призрак.

Глава 118. Грибок под соусом «Наскоста(1)»