Читаем GA 5. Фридрих Ницше. Борец против своего времени полностью

В Дюринге можно видеть философа, который пускай односторонне, однако последовательно отстаивает знание, выработанное на западных путях развития духа. На такой возбудитель Ницше мог ответить лишь тем, что противопоставил его выкладкам и системе ценностей противоположные. При сравнении «Курса философии» Дюринга с афоризмами Ницше это становится видно в деталях.

Дюринг убежден в абсолютной значимости определенных базовых истин. «Насколько мало можем мы в отношении математической истины задаваться вопросом о том, как долго она была справедлива или таковой останется, настолько же мало возможно ставить абсолютную необходимость действительности в зависимость от времени, но напротив, это временную протяженность и ту или иную ее величину следует подчинять действительности.» Из таких непреложных базовых истин выводит Дюринг невозможность вечного возвращения одних и тех же состояний. Ницше же принимает это вечное возвращение. Тем самым он должен отрицать и абсолютную значимость базовых истин Дюринга. Почему Дюринг исповедует эти истины? Всего лишь потому, что для него они справедливы. Для Ницше они не могут быть истинными. Так что их истинность не может быть основанием для того, почему люди их признают. Человек может нуждаться в них при том, что они неистинны. И он нуждается в них, чтобы ориентироваться в действительности и над ней господствовать. То, что признается как истинное, неистинно; однако оно дает нам власть над действительностью. Тот, кто исходит из истинности познания, не нуждается для его оправдания ни в каком ином основании; его истинность уже является достаточным основанием. Кто отрицает истину, должен задаться вопросом: почему человек вбирает эти заблуждения, почему он их усваивает? Ответ на эти вопросы Ницше и желает дать в четырех первых главах сочинения о «вечном возвращении».

Теперь я покажу, как это сочинение может быть понято в данном аспекте. Далее я покажу, почему Ницше отказался от планов его написать. При этом обозначится и гипотеза о том, почему в Архиве Ницше на эту публикацию смотрят так недоброжелательно, почему здесь говорят о «так называемом» «возвращении одного и того же».

Перейти на страницу:

Похожие книги

Юрий Олеша и Всеволод Мейерхольд в работе над спектаклем «Список благодеяний»
Юрий Олеша и Всеволод Мейерхольд в работе над спектаклем «Список благодеяний»

Работа над пьесой и спектаклем «Список благодеяний» Ю. Олеши и Вс. Мейерхольда пришлась на годы «великого перелома» (1929–1931). В книге рассказана история замысла Олеши и многочисленные цензурные приключения вещи, в результате которых смысл пьесы существенно изменился. Важнейшую часть книги составляют обнаруженные в архиве Олеши черновые варианты и ранняя редакция «Списка» (первоначально «Исповедь»), а также уникальные материалы архива Мейерхольда, дающие возможность оценить новаторство его режиссерской технологии. Публикуются также стенограммы общественных диспутов вокруг «Списка благодеяний», накал которых сравним со спорами в связи с «Днями Турбиных» М. А. Булгакова во МХАТе. Совместная работа двух замечательных художников позволяет автору коснуться ряда центральных мировоззренческих вопросов российской интеллигенции на рубеже эпох.

Виолетта Владимировна Гудкова

Драматургия / Критика / Научная литература / Стихи и поэзия / Документальное
Эволюция эстетических взглядов Варлама Шаламова и русский литературный процесс 1950 – 1970-х годов
Эволюция эстетических взглядов Варлама Шаламова и русский литературный процесс 1950 – 1970-х годов

Варлам Шаламов прожил долгую жизнь, в которой уместился почти весь ХX век: революция, бурная литературная жизнь двадцатых, годы страданий на Колыме, а после лагеря – оттепель, расцвет «Нового мира» и наступление застоя. Из сотен стихов, эссе, заметок, статей и воспоминаний складывается портрет столетия глазами писателя, создавшего одну из самых страшных книг русской литературы – «Колымские рассказы». Книга Ксении Филимоновой посвящена жизни Шаламова после лагеря, его литературным связям, мыслям о том, как писать «после позора Колымы» и работе над собственным методом, который он называл «новой прозой». Автор рассматривает почти тридцатилетний процесс эстетической эволюции В. Шаламова, стремясь преодолеть стереотипное представление о писателе и по-новому определить его место в литературном процессе 1950-1970‐х годов, активным участником которого он был. Ксения Филимонова – историк литературы, PhD.

Ксения Филимонова

Биографии и Мемуары / Критика / Документальное