Гагарин

Гагарину дали возможность побывать и в “шкуре” конструктора, и в “шкуре” космонавта. На специальном стенде-тренажере моделировались предпосадочный маневр и посадка самолета. “Полет” воспроизводился с помощью аналоговой электронной машины. И вот почти две недели по нескольку раз в день разыгрываются с вариациями похожие сцены. Идет упорный поиск – как улучшить компоновку. Результаты анализируются, и “конструктор” Гагарин, принимая решение, восклицает:

– Ладно, хватит, пусть летают на таком аппарате. Что, космонавты зря учатся, тренируются? За что им деньги платят?

Потом отправляется на испытательный стенд, вводит с помощью лаборантов новые данные в вычислительную машину и начинает “проигрывать” посадку.

– Кто создал этот “утюг”? О чем думают конструкторы, что они умеют? За что им деньги платят?

Нередко после таких столкновений Гагарина-“конструктора” и Гагарина-космонавта Юрий Алексеевич валился в кресло своего рабочего кабинета.

– Ну и ситуация, тут не соскучишься! Дай хоть немного отдохнуть от этой бесконечной круговерти!»

В наше время понятие “дипломная работа” изрядно дискредитировано, чего уж греха таить. Дипломные работы переписываются из года в год, «сдираются» из сетевых источников или же попросту заказываются за плату преподавателям (представьте, и такое бывает). Во многих вузах, увы, сформировалось снисходительное отношение к дипломным работам, которые расцениваются не в качестве показателя профессиональной состоятельности, а как следование установившейся традиции со всеми вытекающими отсюда обстоятельствами. Но для первых космонавтов дипломная работа была сложнейшим экзаменом, в ходе которого они сообща разрабатывали новый тип космического корабля… Итогом этой работы стал советский орбитальный многоразовый корабль-ракетоплан «Буран», который 15 ноября 1988 года совершил свой первый и единственный космический полет в автоматическом режиме, без экипажа на борту. В 1990 году работы по данной программе были приостановлены, а в мае 1993 года окончательно прекращены, и в свете тогдашней обстановки это решение ни у кого не вызвало удивления – в своих предвыборных выступлениях первый президент Российской Федерации Борис Ельцин не раз обещал приостановить космические программы в целях экономии средств.

Но давайте вернемся к Гагарину и его товарищам. В отряде космонавтов-слушателей Юрий Алексеевич выступал в роли главного конструктора, которому предстояло определить конфигурацию проектируемого аппарата и разработать концепцию его использования. Создавались модели, проводились эксперименты, в процессе которых рождались новые идеи. Консультанты вели себя точно так же, как и члены государственных комиссий, принимавшие новые проекты – требовали обоснования каждого решения и отвергали все, что казалось им нерациональным. В частности, был отвергнут метод сочетания пилотируемого планирования с парашютной посадкой, который Белоцерковский и Гагарин рассматривали как вариант, позволявший избежать планируемой посадки по крутой траектории. Разберитесь, пожалуйста, что вы конструируете – очередной спускаемый аппарат или же самолет. В первом случае парашют уместен, поскольку без него не обойтись, а во втором – абсолютно неуместен, потому что самолеты приземляются самостоятельно, в активном режиме.

4 декабря 1967 года Гагарин в последний раз побывал Гжатске, где встретился с родными, а также со своим бывшим однополчанином и земляком Семеном Дмитриевичем Казаковым. После демобилизации в 1960 году Казаков находился на партийной работе – был секретарем Гжатского горкома КПСС, а в момент приезда Гагарина переходил на работу в Комитет государственной безопасности.

«У нас как-то так уже сложилось, что если Юрий Алексеевич считал возможным и нужным что-то рассказать – он делал это сам, без вопросов, – вспоминал Казаков. – Вот и теперь он, желая выйти на тему, которая его явно

волновала и что-то тревожило в ней, спросил:

– Не жалеешь, что ушел из авиации?

– Очень. Но куда же было деваться? Сокращение за сокращением, в связи с этим перспектива – ноль. А теперь, пока не поздно по возрасту, пошел но третьему кругу…

– Ты имеешь в виду новую службу?

– Да. Вначале – военная служба, потом – партийная работа, теперь органы КГБ, и везде начинать…

– Но ведь это, как я понимаю, работа с людьми. А опыт военной службы, комсомольской, партийной работы во многом пригодится в органах.

– Несомненно. Но все-таки если бы одну линию продолжать, можно сделать значительно больше.