Гайдебуровский старик

Меня даже не расстраивало то, что при Дине меня называли дедушкой. Вежливо уступали место в трамвае. Иногда помогали за руку переходить дорогу. Или поднести сумку. Мне даже в глубине души это нравилось. Во всяком случае, не напрягало. Я как представил себя, в бытность молодым! Если бы на улице случайно, по рассеянности толкнул кого-нибудь локтем, какая бы завязалась потасовка, сколько бы вылито было напрасно чувств, затрачено эмоций, нервов. А тахикардия, а давление, а кровь в лицо? Фу, аж вспомнить страшно. А теперь… Толкай сколько хочешь. Еще и извиняться перед тобой. Я даже иногда специально кому-нибудь на ногу наступал, или с тротуара сталкивал. И что? В ответ только виноватая улыбка. Ну, в крайнем случае, сладенько-вежливое «дедушка, в вашем возрасте нужно быть осторожным» Я иногда специально даже в ответ на их сладости хамил. И что? Только пожимали плечами. Старичок видно тронулся. Жалко!

В общем, старость мне даже нравилась. И хотя сопутствующие ей болезни не миновали меня. И чувства притупились. Разум, что поразительно, разум оставался прежним, ясным, я бы осмелился сказать – молодым! А это не мало. Во всяком случае, только благодаря одному молодому разуму я мог полноценно почувствовать жить.

И я не задумывался. Насколько может нравиться такая жизнь Дине. Хотя она искренне подыгрывала мне. И даже хотела догнать мой возраст. Поначалу она сознательно не красилась, не наряжалась. Напротив, все время в одной коричневой юбочке по колено, и серой блузке. В толстых чулках и черных ботинках на шнурках. Ну, прямо выпускница монастырской школы. Или английского колледжа. Она даже уже не распускала свои роскошные волосы, а собирала, то в пучок, то в приглаженный хвостик. Она все чаще напоминала старую деву. И все же отсутствие косметики и пышных нарядов делало ее еще моложе. А однажды я даже застал ее у зеркала. Вы не поверите! Но она с помощью грима рисовала у себя на лице морщинки. И гримасничала, чтобы морщины появились как можно скорее. Зато ей не нужно было тратить время на косметические маски. Она меня тогда не заметила, а я промолчал.

Она много ела, чтобы испортить фигуру. Ну, уж чего-чего, а еды у нас было навалом. Наедалась она на ночь до отвала, и жирного, и сладкого, и соленого. И ложилась спать. И частенько в свои бессонные ночи я видел, как она открывает холодильник и там шарит в поисках пищи. И я думал, что ей многие девушки могут только позавидовать. Они истощают себе диетами, крутят неистово обруч и от голода часто плачут и злятся на свет божий. Дина толстела и добрела прямо на глазах. В конце концов, вдруг она права? И ей действительно по быстрее нужно стать старше. Молодость только в тягость. А для старости в моей антикварной лавке созданы все условия. И мы ни в чем не нуждаемся. Разве на сегодняшний день этого мало? И где бы была Дина, если бы не я? Со своей молодостью. На улице? В рукавицах и шапке ушанке кричала бы на всю глотку: «Покупайте цветы на любой случай? Свадьба, похороны, помолвка и поминки?» Топала бы от холода ногами и ругалась бы, как истинная торговка, с покупателями? Ну, разок в неделю сбегала бы с каким-нибудь парнем, местным грузчиком, в кино. На кафе бы денег не хватило. А раз в месяц купила бы себе новую помаду или пудру, чтобы закрасить морщины. Раз в полгода новое платье. Раз в год новые туфли. Да она бы и оглянуться не успела, как состарилась бы в один миг. И весь заработок бы уходил на косметику, чтобы гримировать морщины. Разве это жизнь? Это призрак жизни. Или ее тень.

Но я не знал, понимала ли это Дина.

Иногда она делала слабые попытки вытащить меня на улицу.

– Ну, хотя бы в кино?

Я недоуменно пожимал плечами.

– Дина, ты меня удивляешь. Разве сейчас снимают хорошее кино? А настоящее у нас есть.

И я доставал в который раз старенький кинопроектор, каким-то образом доставшийся от самого британского актера сэра Питера Устинова. Хотя он такой же сэр, как и я. Ни грамма британской крови. А вот русской – хоть залейся. Впрочем, он этого и не скрывал, и даже гордился. И в который раз я показывал на белом экране немую комедию с еще одним сэром Чарли Чаплином. Который тоже не хотел быть сэром. А, скорее, товарищем нашей страны.

Я даже протягивал Дине кулек с семечками. Ну, чтобы было, как в настоящем кинотеатре. Не попкорном же давиться. Мы же не сэры.

И когда вспыхивал свет, в глазах Дины всегда стояли слезы. Похоже, она смеялась до слез. Вот что творит настоящее кино! И настоящие комики!

Иногда Дина робко просила:

– А если пойти в театр?

Я кривился. В моей жизни театра было предостаточно.

– Дина, ты не перестаешь меня удивлять! Разве сейчас увидишь что-нибудь стоящее в театре?

Она думала, что у меня не было театра, глупенькая. У меня театр был!