Гайдебуровский старик

– Как будто, чтобы запомнить взгляд, нужна вечность. Или пуд соли с вами съесть. У меня хорошая память на лица. Я ведь продаю, ни больше, ни меньше – цветы. Я в некотором роде психолог. Я по лицам определяю – для чего человеку цветы. На лицах все написано. Для похорон, для свадьбы, дня рождения, для примирения. Даже для разрыва! Или развода! И то могу угадать! Желтые всегда в точку попадают! А, скорее, холодные хризантемы или официальные гвоздики. Что означает – прощай навсегда! Знаете, люди ведь не хотят с нами вступать в контакт. А многим просто неловко распахивать свою жизнь, вернее показывать ее отрезок. Вот самой и приходится угадывать.

– Я понятия не имел, что для развода нужны цветы.

– А для похорон нужны? Ну, если по сути. Вот так же и для развода. Вообще, это красиво. Развод с цветами. Но такие чудаки не так часто попадаются. Скорее, виноватые чудаки.

– Представляю, как бывшая жена его этими хризантемами…

– А вот это уже послесловие. Меня это не касается. Я ведь только предисловие для этой семейной сцены. А занавес опускаю не я.

И все же Дина ответила не на все вопросы. Она ушла от вопросов, словно взяла меня за руку и повела прогуляться по цветочной оранжерее. Где каждый цветок имеет свое значение. Где, оказывается, есть влюбленные цветы, есть цветы смертники, есть разлучники, есть призеры. Кого только нет в оранжерее. Мне же хотелось перехватить ее руку и повести в яблочный сад. Где пахло детством и бабушкиными блинами с яблочным вареньем. Но оранжерея была возможна. Яблочный сад нет. Я как всегда проигрывал. Но меня это особенно не угнетало. Проигрывать я привык. И все же спросил по существу.

– А ведь ты свидетельствовала против меня, Дина? Хотя ты узнала меня с первого взгляда. Я никогда не забуду, как наши взгляды встретились. Знаешь, будто на дороге, сумасшедшем шоссе, где правит автомобильный бал Сенечка. И на этой дороге с огромной скоростью, превышающей все возможные пределы, столкнулись две машины. Я еще подумал, почему? Я – понятно. Но ты? Теперь понимаю. Я влюбился с первого взгляда. Ты меня с первого взгляда узнала. Но свидетельствовала против меня.

– И отказалась от своих показаний. Довольно легко, разве не так? Ладно, я узнала с первого взгляда, но разве можно поверить с первого взгляда в такое?! Вы только подумайте! Поверить и осознать!

– Увы, нет, – я вздохнул. Я признал свое поражение. – И кто поверит в такое, даже если я сдам кровь. Кто?

– Все! Во-первых, кровь на глобусе совпадет с вашей. Во-вторых, трупа нет. А в-третьих, мы заставим и Сенечку, и Косулек вспомнить старика. А Тасю вспомнить вас. Ну, хотя бы по взгляду, по манере говорить, двигаться. К тому же они действительно доверчивы и глуповаты.

– Для лжи их доверчивость впору. А такой правде доверчивость помешает. К тому же, в любом случае, ты защищаешь убийцу. Уже не важно – убийцу кого. Правда – одна, – я в упор посмотрел на Дину. Впрочем, от нее я мог ожидать любого непредсказуемого ответа. Он таковым и оказался.

– Знаете, я никогда не поверю, что вы убили. Во всяком случае, сознательно. Скорее, этот старик был способен на преступление. Во всем его облике сквозило что-то зловещее. Какой-то скрытый порок. И эти мертвые вещи, на которых он был помешан. И эта антикварная лавка, словно склеп, в котором захоронили хозяина вместе с драгоценными вещами. И он наконец-то решил восстать. Вдруг вы убили само зло?

Я не выдержал и рассмеялся. Все-таки, какой она еще ребенок! Я тут же машинально стал ощупывать зубы. Вдруг я смеюсь беззубым ртом. Перед девушкой! Так неловко! Как ни странно, все зубы были целы. Видимо, в отличие от всего остального, зубы так мгновенно состариться не могут. Хотя в обыденной, равномерной жизни, из года в год, они старятся раньше всего.

– Но есть еще, Дина. Это я насчет крови. Знаете, они могут заявить, что кровь старика антиквара и Карманова совпадали. И тогда точно не развязать узлы.