Лорд любил разъезжать по острову рядом с женой, миниатюрной черноглазой брюнеткой. Она была слишком худой, для местных женщин. Её фигура была больше похожа на мальчишку, зато огромные глаза смотрели холодно и надменно. Лорд любил её и, это было видно сразу, он буквально сходил с ума от одного её созерцания. Но вряд ли она отвечала ему с той же страстью.
Бентимор всегда был очень открытым. Он не гнушался общаться с простым людом и всегда с радостью выслушивал просьбы жителей. Он любил слушать местные байки и старался понять их быт. Это, несомненно, выделяло в нем человека положительного, а процветание острова являлось его заслугой.
Прошло еще немного времени, и молодой лорд вновь устроил грандиозный пир. Еще бы, красавица супруга понесла ребенка. Весь остров гудел от радости, запивая долгожданное счастье дорогим вином, но видимо на этом счастливый этап и закончился. Младенец умер, не прожив и суток.
Лорд потемнел лицом, искрящаяся радость ушла из молодых глаз, но он справился с горем. Толпы заморских лекарей посетили тогда остров, но все как один признавали госпожу здоровой и не могли установить причину смерти младенца. Тогда списали все на несчастный случай.
Время шло. И через год молодая жена вновь понесла ребенка. В этот раз гулянья не было. Бентимор выписал лучших врачей и повитух, которые не давали супруге даже вдохнуть бесконтрольно. Но когда пришел срок, история повторилась. Младенец не прожил и суток.
Бентимор впал в депрессию. Слова о том, что госпожа здорова и смерть ребенка, вероятно, вызвана какой-то неизвестной науке инфекцией, не воспринимались его сознанием. Он разогнал всех своих докторов, и обвинил их в невежестве. Период истинного горя и несчастия накрыл тогда весь остров. И опять же лорд не опускал руки, хотя совсем перестал появляться на людях и никто в поселении не знал, что происходит за стенами его замка.
Хранительница рвалась на части. По всему свету шли жуткие гонения людей, уличенных в деяниях, неподвластных человеческому пониманию. Толпы людей сжигались по обвинению в колдовстве. Попробовать помочь молодому лорду, означало подставить под удар все поселение. К тому же неизвестно, что происходило с детьми, почему они умирали. Хорошо еще если ребенка можно спасти, а если помочь не удастся, тогда могут пострадать все…. И Хранительница рвалась на части….
Но однажды лорд пришел к ней сам.
Впервые за несколько прошедших в заточении лет, он шел по деревне и нес на руках неподвижный кружевной сверток. Он сильно похудел. Поседевшие отросшие волосы топорщились в разные стороны, неопрятная борода и мятая одежда превращали его в старика, но ему было все равно. Горе сломило когда-то жизнерадостного и красивого мужчину и теперь, в нем не было жизни. Только шатающаяся оболочка, придавленная тяжестью постоянных трагедий. Он шел, прижимая к себе младенца, еще вчера переставшего дышать, а жители застывали, провожая его полным ужаса взглядом.
Хранительница вышла из своего жилища и встретила лорда на пороге. Он шел к ней, сам не зная почему, неосознанно, и когда дошел, рухнул пред ней на колени.
– Почему? – спрашивал он. – За что? – и заливался горячими слезами.
Лорд прижимал к себе безжизненный сверток, баюкал крохотное тельце, расправлял белоснежные кружева и целовал неподвижное личико.
– Сыночек мой, – шептал он и ласково поглаживал младенца по щеке. – Мой маленький сыночек… Младшенький….
Хранительница смотрела на этого несчастного мужчину и сходила с ума, прикасаясь мысленно к его горю. Её душа плакала, плакала вместе с ним.
– Почему? – вновь спросил Бентимор. – У меня могло быть три сына. Почему… – он вновь заплакал, горько, обреченно, безудержно.
И Далия решилась. Она не могла оживить его сына, но могла узнать, почему его дети умирают. Только так она могла помочь, но и это могло спасти этого сломленного горем человека. Далия опустилась на колени и протянула руку к младенцу.
– Можно? – осторожно спросила она, и лорд протянул ей сверток.
Вся деревня замерла в ожидании.
Далия аккуратно взяла ребенка и прикоснулась губами к крохотному лобику, покрытому светлым еще пахнущим молочком пушку. Прошли секунды, она задрожала всем телом и тихо вскрикнула. В глазах лорда отразилось сомнение. Хранительница открыла глаза и вернула мертвого младенца отцу.
– Твой сын… – выдохнула она, и её лицо исказило страдание. – Он должен был жить! Но его задушила собственная мать…
Лорд резко встал, и его глаза потемнели. Он не спросил больше ничего, ни то, как она узнала, ни то, кто она на самом деле. Ничего. Он не проронил ни одного слова. Он просто встал и ушел.
Лорд Бентимор был глубоким человеком и не признавал середины. Если он любил, то без остатка, а если ненавидел….
Глава 8
Дэвон замолчал и вдруг резко вскочил на ноги: – Граница! – резко выдохнул он и задрал голову к небу.
Елена, увлеченная рассказом, не сразу поняла, что случилось, но спустя секунду почувствовала, как по телу прошла легкая вибрация: – Что происходит, Дэвон? – Елена тоже посмотрела в небо и рефлекторно вцепилась в руку мужчины.