Гала. Как сделать гения из Сальвадора Дали

Обращение к низменному — своеобразная защита Дали от окружающего мира. Сперва это только протест, затем — поза, жест, впоследствии — навязчивая идея, где смешиваются шутки, игра и здравый смысл. Он по-прежнему шокирует публику, но его аудитория уже исчисляется десятками, сотнями тысяч, а то и миллионами людей. Приведем цитату из «Дневника одного гения», она подтвердит, что интерес художника к измышлениям на тему экскрементов с годами не только не угас, но перешел в новую стадию. Итак, цитата из 1952 года.

«Ныне утром, пока я находился в интимнейшем месте, меня вновь посетило гениальное предчувствие. Впрочем, стул мой в то утро был до неправдоподобия странен — он был жидким и совсем без запаха. Я был поглощен размышлениями о человеческом долголетии… Интуиция подсказывает мне, что если бы человеческие экскременты приобрели консистенцию жидкого меда, то это привело бы к увеличению продолжительности человеческой жизни, ведь экскременты, как считал Парацельс, представляют собою нить жизни, и при всякой заминке, паузе, выпуске газов от нее отлетают мгновения… Секрет бессмертия следует искать в отходах… и ни в чем другом… А поскольку наивысшая миссия человека на земле — одухотворять все вокруг, то именно экскременты-то и нуждаются в этом в самую первую очередь… И прискорбно сознавать, что многие выдающиеся умы до сих пор продолжают справлять свои естественные потребности точно так же, как это делают и простые смертные».

И противно, и забавно, не правда ли? Тут и позерство, и ирония, и мечта об избранности. Больше всего Дали занимает то, что он вынужден «справлять свои потребности как и все другие». Не единожды он будет говорить о человеке, как о пчеле, вырабатывающей золотое душистое лекарство, но слишком странен человеческий «мед», слишком прямо и грубо указывает он на то, что место каждого человека — земля, а не — небо. Знание, не дающее Дали признать себя богом перед всеми.

Тлеющий осел. Художник Сальвадор Дали. 1928 г.

Глава 19. Воплощенная в картинах, или Как разглядеть и завоевать нового гения

В то время как молодые люди наслаждались солнцем и морем Кадакеса, Гала была занята почти неразрешимой дилеммой: что ей делать с этим сумасбродным юношей, чьи глаза, как колдовские черные угли, следят за каждым ее движением? Ни у кого уже не возникает сомнения: художник влюблен, его обуревают чувства на грани безумия, он не видит в своей избраннице земную женщину, чужую жену, он верит, что Гала — богиня.

«Вы обладаете необъяснимым секретом все крепче, все сильнее к себе привязывать: моя преданность вам возникла не внезапно, как она иногда возникает и так же внезапно исчезает. Мой гений шепнул мне, когда я увидел вас впервые, что это знакомство не будет безразличным для моей души, для моего характера, для моего призвания. Когда я познакомился с вами, мой разум и мое сердце влекли меня к вам все ближе, а теперь узы эти стягиваются еще теснее. Как вы это делаете? Или, скорее, как делаю это я? О, мне это слишком хорошо известно. В вас может клад, он открывается лишь по доброй воле и не расточается без разбора, а радостно настроенной души он раскрывается все больше и влечет ее к себе». Так написал бы Дали, живи он… в XVIII веке. Но слова, полностью соответствующие мыслям, желаниям, настроению Дали, задолго до него сказал замечательный немецкий философ Иоганн Фихте. В 1788 году в Цюрихе он познакомился с Иоганной Ран, которая через четыре года стала его женой. О чем говорит этот, взятый как бы случайно пример? Безусловно, о том, что все влюбленные похожи друг на друга и что любовь, как наивысшее чувство, остается неизменным во все века.

Сальвадор не видит в своей избраннице земную женщину, чужую жену, он верит, что Гала — богиня

«…Никогда я еще не чувствовал к женщине того, что чувствую к вам. Такого искреннего доверия, без тени подозрения, что вы можете играть роль, без тени желания скрыть от вас; такой жажды представляться вам именно таким, каков я есть; такой привязанности, в которой пол не играл ни малейшей, хотя бы самой отдаленной роли, — ибо глубже знать свое сердце не дано ни одному смертному; такого истинного преклонения перед вашим умом, такой полной покорности вашим решениям — я еще никогда не испытывал…». Да, все тот же Фихте; и все тот же Дали. Ведь после знакомства с Гала это он — именно он! — испытывал полную покорность «решениям своей возлюбленной». Просто он уповал на ее милость, вознамерившись неуклюже завоевать сердце опытной Женщины.