Галактическая баллада

Оставалось, по крайней мере, это последнее средство. Но Йер Коли догнала меня и схватила за рукав. Она заставила меня лечь на мою старую кушетку, а сама села рядом. Потом нажала на зеленую клавишуЗазвучала музыка — тихая, как дуновение ветра, как нежный звон весенней капели. Я прислушался — музыка была земная… Тихая скорбь овладела мной, а потом усталость, слабость, блаженное безразличие.

— Это — Шуберт, Йер Коли. Откуда он у вас?

— У нас есть записи многих ваших композиторов, Луи. Лала Ки взяла их для своих исследований. А я взяла для вас.

— Благодарю вас, Йер.

— Луи, хотите прикоснуться к моим волосам? В тот раз, когда вы их трогали, я почувствовала нечто… нечто похожее на эту музыку. Мне кажется, я понимаю вашу музыку, Луи.

Я посмотрел на ее смуглое лицо, грудь, приподнимавшую тунику, длинные ноги, слишком открытые даже с точки зрения парижанки…

Вскочил и подошел к окну. Что делать с женщиной, у которой прикосновение к ее волосам пробуждает только музыкальные чувства?

— Йер, — сказал я немного нервно. — В конце концов мне непонятно… как у вас рождаются дети.

Она смотрела на меня своими чистыми темными глазами, не мигая.

— Очень просто. Когда нужно родить ребенка, нас облучают Е-лучами, и мужчину, и женщину, и на короткий миг мы становимся способными соединяться.

Я перевел дух. Слава Тиберию, они не размножались ни почкованием, ни делением. А что касается настоящей любви…

Я все-таки погладил волосы Йер Коли и тут же бросился вон из комнаты, чтобы не поддаться бесполезному искушению.

Но можно ли избежать неизбежного, как сказал бы Козьма Прутков?

В данном случае неизбежное явилось мне в образе секла Бан Имаяна и притом весьма своеобразно. Но давайте начнем издалека.

Следующие две-три недели я редко видел Йер Коли. Она была постоянно занята своими врачебными обязанностями, поскольку дисколет пересек какую-то галактическую туманность из космической пыли, из которой спустя немного времени, — как выразился Бен Коли, — всего через каких-нибудь Семь-восемь миллиардов лет родятся новые звезды, а может быть и планеты, а быть может и жизнь на планетах, и даже вполне вероятно, разумная жизнь, — что меня очень обрадовало; но в тот момент туманность эта очень плохо отразилась на здоровье превениан, привыкших с детства к ясности. И они массово стали страдать чем-то вроде космического гриппа, как мы, европейцы иногда болеем азиатским или африканским гриппом, когда на улице туман. Йер и Бен Коли работали круглосуточно. За один ничтожный парсек, пока мы летели сквозь туманность, они иммунизировали все пятитысячное население дисколета.

Странно, что я — не заболел. Йер Коли была весьма удивлена этим, но в конце концов объяснила мою «стойкость» врожденной иммунизацией:

— Вы, земляне, — сказала она, — наверное, привыкли ко всем видам туманов — природным, религиозным, политическим, идеологическим, философским, моральным и прочим — поэтому никакой грипп вам не страшен…

Я допускал, что где-то она права. В то время, однако, размышления мои витали в более безопасной зоне космических проблем, которые так давно беспокоили человечество Я говорил себе: что бы ни случилось дальше, как только меня вернут на Землю, — только бы вернули, я хоть смогу подтвердить оптимистический тезис о наличии разумных существ в Галактике. Для доказательства я бы привел факт моего похищения превенианами, надолго прервавшим мои связи с Землей.

Но вернемся к основной теме этой главы.

Я закончил свою «Историю грядущего века». Я был безработный. Йер Коли отсутствовала. Кормили меня достаточно калорийно и я спал, как младенец, а так как мне некуда было расходовать свои силы, я прогуливался по Большому дисколету — когда рысью, а когда и галопом. Однажды, готовясь перейти в карьер, я вдруг увидел секла Имаяна. Он выходил из бассейна «мансарды» дисколета — вода была ему рекомендована для укрепления здоровья после гриппа.

В тот момент он, обнаженный, готовился бежать к спортивной площадке, где несколько сальто-мортале должны были завершить комплекс его лечебных процедур, но я его остановил.

— Бан Имаян, хочу просить вашего совета. Дадите его мне?

— Это — моя обязанность, — сказал Бан Имаян.

— Скажите, чем мне заняться, ведь должен же я что-нибудь делать, правда?

Бан Имаян подпрыгнул пару раз, чтобы стряхнуть с тела воду, и почесал в затылке.

— Вы же историк, не правда ли? Возьмите фонограф и диктуйте историю земной цивилизации. Для нас это будет очень полезно. А может быть, и для вас.