Галактика 1995 № 1

Снаружи пища была золотисто-желтой с коричневатым оттенком. «Как кожа у Венэли», — подумал Непи. Белой и пористой внутри. Сегодня ему досталась очень свежая пища, еще и завтра, и послезавтра она не засохнет.

Пища… Хлеб… Непи подумал, что старики чаще называют пищу «хлебом», а молодежь — наоборот. Зачем разные названия, если пища одна? И что такое «хлеб»? Вообще есть много непонятных слов. Они есть, люди произносят их, но непонятно, что они означают. Может быть они означали что-то раньше, что-то, чего сейчас уже нет?

Насытившись, старик и юноша напились из Реки, постояли подле спящей Венэли и вернулись под дерево. Они любили сидеть плечом к плечу, прислонившись спинами к неровной коре. Серовато-белые листья укрывали их от взгляда Всемогущего, создавали ощущение уединенности, которую мало ценили в Мире. Уединение хорошо лишь в четырех случаях: в любви, во время еды, сна и испражнения.

Непи и Стэприх уединение было необходимо для беседы.

— По-прежнему злишься? — тихо спросил художник.

— По-прежнему.

— На кого? На него? На Всемогущего?.. Это бессмысленно — он выше и сильнее всех нас. Это опасно — он покарает тебя. Это неверно: раз он свершил суд, как ни тяжко нам, придется признать, что Венэля повинна, и смириться.

— В чем она повинна?! В чем?

— Не знаю. Нам дано понять лишь малое в деяниях Дикты. Но мы знаем истину: его поступки ВСЕГДА справедливы. Нужно не роптать впустую, а искать свою вину, за которую наказаны.

— Венэля… — начал запальчиво Непи.

— Погоди! Дай договорить… В молодости я был жестоким. Гораздо хуже вас. Отнимал хлеб у детей, лишившихся родителей, потому что это легче, чем отнять его у взрослых. И Дикта, спасибо ему, жестоко наказал меня. Три дня я лежал больной и голодный. Никто не принес мне и глотка воды. Все обходили стороной. За эти дни я понял, каково живется сиротам. Всемогущий вразумил меня, заставил пережить их мучения, одиночество и беззащитность. И когда выздоровел, я нашел вас: вы оба были малы и ваши матери умерли, а отцы не желали вас знать.

— Дикта! Только он заставил меня обратить взгляд в сердце.

— Дикта тут ни при чем! Это пришло не снаружи, а изнутри — из твоего собственного сердца.

Художник покачал седой головой и вздохнул.

— Как ты можешь даже думать так?! Сейчас в тебе говорит только злоба. Кто создал Мир и людей?! Кто дал им свет и воду?! Кто одаривает нас пищей и одеждой? Дикта! Кто гасит свет, чтобы мы могли спокойно спать ночью? Создатель! — Стэприх воздел руки к небу.

— Кто наказывает невинных? Кто заставляет рыть никому не нужную Шахту в поисках воды, когда рядом течет полная до краев Река? — продолжил издевательским тоном Непи.

— Замолчи! — вконец рассердился старик. — Замолчи хоть ради Венэли. Если его гнев падет на тебя, ее и ваших будущих детей некому станет защитить и накормить! А если на них?!.. За твои грехи?.. Шахта не нравится! Когда иссякнет вода, рыть будет поздно! Раз Создатель сказал, что это случится, значит вода иссякнет!

Стэприх замолчал и отвернулся. Некоторое время стояла тишина. Стояла достаточно долго, чтобы художник начал думать, что ему удалось образумить парня. Но он ошибался.

— Создатель… Всемогущий… Да-а… — тихо произнес Непи и, прищурившись, посмотрел в бледно-золотистое небо, лившее свой свет на Мир. — Но не слишком заботливый и добрый. Даже… да каждый знает, что нужно людям. Чтобы мы не дрались из-за пищи, чтобы не голодали дети, чтобы не болели, чтобы Мир стал мягче, чтобы не был так тесен и жесток. — Юноша махнул рукой. — Сам знаешь.

— А если это не секрет для каждого, то для Дикты и подавно. Если он всемогущ, значит способен создать такой счастливый Мир, о котором мы не можем и мечтать. Или он не всемогущ?.. Или он жесток?.. Или то и другое вместе?..

Стэприх ответил не сразу. Некоторое время он сидел, закрыв глаза и нахмурив брови, прислонившись затылком к стволу. Потом глубоко вздохнул и раскрыл глаза.

— Хорошо… Давай поговорим серьезно и совершенно откровенно. Давно уже чувствую, что нам пора поговорить о самом главном. Но все боялся из-за девочки. Есть знание, тяжелее камня. Я не знаю, не подогнутся ли под этой ношей твои ноги, и вообще, что ты станешь делать. Но сегодня чувствую, это неизбежно. Но смотри! Если ты сделаешь девочку несчастной, возненавижу тебя!

— Тебя не устраивает наша жизнь. Ты ищешь иной. Счастливой. И спрашиваешь: есть ли она? Уверен: есть. И все наше бытие здесь — всего лишь ее тень. Ты спрашиваешь: где она, если есть? Там, на небесах, откуда исходит свет, где живет Дикта, там эта жизнь…

Непи поглядел на старика с изумлением, потом покачал головой.

— Ты не можешь знать этого. Ни ты, ни кто другой не жил там и не может сказать, что там есть, а чего нет. Или ты считаешь, эти истории наказанных о прекрасном мире, которые все почему-то зовут Светлым Будущим и о котором они ничего толком не могут рассказать, кроме того, что он прекрасен, это правда?