Галера для рабов

– Успокойтесь, Маргарита Юрьевна, не все так плохо. Встать у острова – это единственное, на что они способны. Факт устрашения, понимаете? Направлять яхту, куда ему вздумается, капитан не в состоянии – она действительно неисправна. Горючего нет. Отправиться вплавь к острову, чтобы хорошенько нам накостылять или с какой-то другой, более жестокой целью… – Вышинский задумался, резко замотал головой. – Не верю, господа. Суперменов там нет. Нужно быть отменным пловцом, чтобы преодолеть такое расстояние. Обратите внимание – оно почти втрое превышает дистанцию, которую одолели мы. А мы ведь тоже не задохлики, верно? Пусть стоят, мотают нервы, берут на испуг…

– Но вы не ответили на мой вопрос, почему они встали? – тихим голосом повторила Евгения Дмитриевна. – Только лишь для того, чтобы добить нашу нервную систему?

– Я не знаю… – напрягся Вышинский. – Вы так об этом говорите. У вас имеется версия?

– Возможно… – женщина побледнела. – Попугать, пощелкать клыками – это, конечно, тема. Но, боюсь, не основная. Они стоят и не дрейфуют дальше по той простой причине, что не могут бросить посреди моря своего сообщника, который… – она собралась с силами и закончила: – находится среди нас.

– О, боже, снова этот пресловутый сообщник… – застонал Зуев. – Вам не кажется, что данный мнимый персонаж превращается в какой-то жупел? А ведь ничем не подтверждено, что он в природе существует. Это всего лишь ваши фантазии…

Но остальные не разделяли его оптимистическое мнение. Каждый как-то подобрался, глубоко вздохнул.

– Эх, убить бы вас всех… – тоскливо размечталась блондинка, – навязались тут на мою голову.

– А чего мы действительно за ней попрыгали? – пожал плечами Вышинский. – Забрались бы в кают-компанию, там всего одна дверь, держали бы оборону до подхода подкрепления. Там тепло, выпить есть, и мухи, опять же, не кусают.

– Но враг бы остался в нашем коллективе, – пожала плечами Евгения Дмитриевна. – То есть пятая колонна. Нет уж, лучше здесь. Тут мы, по крайней мере, можем рассчитывать, что в нашу теплую компанию не впутаются посторонние.

Беседа угасла. Люди сникли, поджимали ноги, обнимали себя за плечи. Не унимался дождь – напротив, он делался плотнее и ожесточеннее. Тучи опустились совсем низко, контуры судна, застывшего на «рейде», уже почти не просматривались. Расчихался Зуев, потом заявил, что хватит обзаводиться простудой, если есть возможность укрыться от дождя. Он первым побрел на поиски крыши над головой. Остальные потащились за ним. Ходить по острову было практически невозможно. Повсюду камни, предательские расщелины, торчащие зубцы, больно ранящие ступни. Пещера, которую они видели с яхты, оказалась непригодной для проживания. В нее затекала вода, и сидеть там можно было, лишь согнувшись в три погибели. Пришлось бродить по периметру, рискуя подвернуть ногу. Люди перебирались через гранитные махины, балансировали, чтобы не разбиться. Часто приходилось двигаться вприсядку, чтобы не рухнуть «с высоты человеческого роста». Попутно выяснилось, что отлогий спуск к воде, заваленный камнями, – единственное место, где можно высадиться на остров. Но убежище нашлось – на дальней стороне. Между скалами был узкий проход, за ним открывалась вертикальная трещина в монолитном камне. По скользкой дорожке, заваленной крошкой, они дошли до вместительной пещеры, увенчанной потеками минералов и тускло освещенной дневным светом.

Здесь, по крайней мере, было сухо. Люди падали на камни, стонали от облегчения. Зуев, прочихавшись, стащил с себя рубашку, начал отжимать ее. Разложил на камне, чтобы подсохла. Начал стаскивать с себя трико – блондинка издала протестующий рык, а Евгения Дмитриевна взмолилась:

– Павел Гаврилович, мы вас умоляем…

– Да ладно, я в плавках, – буркнул Зуев. – Вы же не хотите, чтобы я тут помер от пневмонии?

– Господи, да делайте, что хотите, – театрально вздохнула Евгения Дмитриевна, закрывая глаза. Впоследствии, впрочем, открыла и украдкой стала посматривать на Зуева. У того оказалась спортивная фигура, и в купальных шортах он смотрелся не столь уж возмутительно. Он выжал трико, разложил их сушиться и начал яростно разминать мышцы, не обращая внимания на окружающих.

– Еще один атлет, блин, – проворчала Статская, – она тоже украдкой наблюдала за чиновником. – И тоже не умеет плавать.

– А может, я придуривался, Маргарита Юрьевна? – скабрезно подмигнул Зуев. Он, похоже, поэтапно возвращался к жизни. – А если откровенно, то плавать я в принципе умею, но только в бассейне, где все замкнуто и всегда можно добраться до лестницы. Психология, Маргарита Юрьевна, стыдно, но должен признаться. В иных ситуациях охватывает страх, от которого отнимаются конечности. Рекомендую, кстати, господа, мне уже не холодно.

– В этом что-то есть, – согласился Вышинский и принялся стаскивать раскисшее отрепье, когда-то считавшееся элегантным пиджаком.

– Но-но, – насторожилась Статская. – Надеюсь, это не закончится пробуждением основного инстинкта.