Галина Вишневская. Пиковая дама русской оперы

Отношения не сложились. Дети Дмитрия Дмитриевича не приняли мачехи, да и Шостаковичу она, судя по всему, не подходила. По словам секретаря Д. Шостаковича Зинаиды Александровны, «я говорю ей, этой Маргарите: ведь вы же вышли замуж за гения, вы должны понимать его психологию, ведь он же музыкант… И что, вы думаете, она мне ответила? «Ну и что, что музыкант, у меня первый муж тоже был музыкант – на баяне играл!»», – неудивительно, что брак вскоре распался.

Дмитрий Шостакович и Мстислав Ростропович. «Мне посчастливилось быть рядом с Шостаковичем и Прокофьевым с самой юности. И они мне очень доверяли, сердцем чувствовали». (Мстислав Ростропович)

В 1960 году на свадьбе сына Дмитрий Дмитриевич вышел проводить гостей на лестницу, шутил, смеялся, и вдруг оказался распростертым на полу. Оказалось, что у него тяжелая, мучившая его много лет болезнь, при котором постепенно отмирали мышцы. Должно быть, поэтому он все время боялся, что выйдет из строя, что не сможет содержать семью, сделается беспомощным и никому не нужным. К этому времени на шее Шостаковича находилось 15 человек: сам Дмитрий Дмитриевич с женой, дочь Галина с мужем и двумя детьми, сын Максим, тогда еще студент, с женой и сыном, старая нянька, прожившая у него всю жизнь, домработница в московской квартире, другая домработница и истопник на даче, шофер, секретарь. Сотрудникам и прислуге Дмитрий Дмитриевич, разумеется, платил зарплату из своего кармана. «Вы подумайте, – восклицал, бывало, он, – ведь только на завтрак нужно две дюжины яиц, килограмм масла, два килограмма творога, несколько литров молока! Это моя семья – что станется с ними, если я перестану писать?..»

Работал он много, в том же 60-м году были созданы Седьмой квартет, который Дмитрий Дмитриевич посвятил памяти своей покойной жене Н. В. Шостакович. Восьмой квартет посвящен памяти жертв фашизма. «В квартет он включил все важнейшие события своей жизни, использовав музыку Первой симфонии (1924–1925), оперы «Леди Макбет Мценского уезда» (1930–1932), Второго трио (1944) – памяти И. Соллертинского[107]

, лучшего друга Шостаковича, умершего от голода во время войны, а также музыку Десятой симфонии, написанной сразу после смерти Сталина, в 1953 году, и Первого виолончельного концерта (1959), посвященного Ростроповичу, – последнего к тому времени сочинения крупной формы.

Четвертая часть звучит как реквием. В ней Шостакович использовал свою музыку к фильму «Молодая гвардия» – сцену казни молодогвардейцев – и включил мелодию всем в стране известной старинной песни политкаторжан, начинающейся словами «Замучен тяжелой неволей, ты славною смертью почил…». Этим эпизодом Шостакович как бы настаивает на автобиографичности сочинения». Ростропович тут же загорелся играть это замечательное произведение. Первый концерт состоялся в Ленинграде в малом зале Филармонии, М. Ростропович выступил в квартете вместе с М. Вайманом (скрипка), Б. Гутниковым (скрипка), Ю. Крамаровой (альт).

Рассказывая о жизни Галины Павловны Вишневской, невозможно обойти стороной ни ее друзей, в жизни которых она принимала живейшее участие, ни события, происходившие в жизни страны. Собственно, сама Вишневская никогда не вела жизнь серенькой затворницы, она много читала, вращалась в обществе, общалась не только с мастерами сцены, но и бывала в Кремле, где собиралась верхушка власти. В общем, она видела и слышала немало.

Одной из важнейших страниц в своей жизни Галина Павловна считает судьбу романа Б. Л. Пастернака «Доктор Живаго», вернее, ту бурю, которая поднялась в СССР вокруг этого произведения. Началось все с того, что в 1953 году журнал «Знамя» опубликовал подборку стихотворений под общим названием «Стихи из романа в прозе «Доктор Живаго»». Самого романа еще никто не видел. Возможно, издатели решили сделать такой рекламный ход, тем не менее, читатели напрасно ожидали скорого выхода самого романа. О нем ничего не было слышно еще по крайней мере три года. А весной 1956 года Пастернак отнес готовую рукопись в журналы «Новый мир» и «Знамя», а также предложил ее в альманах «Литературная Москва». Пастернак подождал до лета, после чего передал рукопись итальянскому издателю Джанджакомо Фельтринелли[108]. Возможно, на него повлияла встреча с итальянским журналистом Серджо Д’Анджело, не каждый же день общаешься с представителем зарубежной прессы. Кто решится упустить такую возможность?

В сентябре 1956 года Пастернак получил документальное подтверждение того, что в СССР его роман, скорее всего, все равно не напечатают. Вот ответ журнала «Новый мир»: «… Как люди, стоящие на позиции, прямо противоположной Вашей, мы, естественно, считаем, что о публикации Вашего романа на страницах журнала «Новый мир» не может быть и речи… Возвращаем Вам рукопись романа «Доктор Живаго».

Б. Агапов, Б. Лавренев, К. Федин, К. Симонов, А. Кривицкий».