Ганнибал

— Расскажи, что ты сегодня обнаружил, Уилберн.

— Ну, я ехал по сорок седьмой окружной дороге, и там, примерно в миле на запад от моста, — это семь утра было или около того, — старый Пекмэн машет мне, чтоб я остановился. Дышит тяжело и за сердце хватается. И — ни слова: все, что он мог, так это рот то откроет, то закроет, и все туда, на лес показывает. Ну, я прошел, может, всего-то… да ярдов так сто пятьдесят, не больше, в глубину, где лес погуще, а там этот Барбер — сидит, развалившись, у дерева и стрела у него сквозь башку торчит, и олень тот тут же рядом, и в нем — стрела. Они оба, видно, еще со вчерашнего дня мертвые были, это если по меньшей мере считать.

— Со вчерашнего утра, скорее всего, погода прохладная, — заметил доктор Холлингзворт.

— А сезон-то только сегодня утром открылся, вот дело-то в чем, — сказал егерь. — У этого Донни Барбера с собой настил сборный был, чтоб с дерева стрелять, только он его установить не успел. Похоже, он вчера туда отправился, чтоб к сегодняшнему утру подготовиться, или просто пошел браконьерничать. А то зачем бы ему лук свой брать, совсем непонятно. Если он только настил установить хотел. А тут такой хороший олень возьми да подвернись, он просто удержаться не мог, — видал я таких, кто удержаться не может, их не так уж и мало. Такое поведение у охотников теперь часто встречается, случа́ев таких — как кабаньих следов. А потом этот другой является — и на него, а тот как раз оленя разделывает. Про его след ничего не могу сказать — там дождик прошел, да такой сильный, ну просто как небо прям тогда и разверзлось…

— Мы поэтому несколько снимков сделали и трупы вывезли, — пояснил шериф Дюма. — Этот лес старому Пекмэну принадлежит. А Донни этот двухдневную лицензию на охоту там получил — законную, она при нем была, и подпись Пекмэна на ней имеется, только она с сегодняшнего утра начинается. Пекмэн всегда одну лицензию в год продает, и объявления об этом дает, а продажу брокерам поручает. У Донни в заднем кармане еще письмо было: «Примите наши поздравления, Вы выиграли двухдневную лицензию на отстрел оленей». Все бумаги промокли, мисс Старлинг. Ничего против наших ребят не имею, только, может, вам лучше снять отпечатки пальцев в вашей лаборатории? И стрелы тоже проверьте. Все было мокрое, когда мы туда прибыли. Мы постарались ни до чего не дотрагиваться.

— Вы хотите забрать стрелы с собой, агент Старлинг? Как мне следует их извлекать? — спросил доктор Холлингзворт.

— Если вы будете держать их ретракторами и у самой поверхности кожи распилите надвое со стороны оперения, а остальную часть протолкнете наружу, я закреплю их у себя на щитке для вещдоков специальными зажимами, — ответила Старлинг, открывая чемоданчик.

— Не думаю, что там была драка, но, может, вам нужны соскобы из-под ногтей?

— Мне бы лучше получить срезы, для определения ДНК. И мне не надо их идентификации по каждому пальцу, только поместите ногти с правой руки отдельно от левой, и укажите, что — где, хорошо, доктор?

— А вы можете сделать анализ на реакцию ПЦР-СТР?

— У нас в главной лаборатории смогут. Мы сообщим вам результаты через два-три дня, шериф.

— А кровь оленя сами определить сможете? — спросил Моди.

— Нет, только — что это кровь животного.

— А вот если вы вдруг обнаружите мясо оленя у кого-то в холодильнике, — сказал Моди, — вы же захотите узнать, от этого оленя мясо или нет, правда ведь? А иногда даже нам приходится отличать одного оленя от другого по крови, чтоб определить случаи браконьерства и в суде доказать. Ведь кажный олень — разный, от другого отличается. Вам небось и в голову не пришло? А нам приходится их кровь посылать в Портленд, штат Орегон, в Орегонский отдел охоты и рыболовства, они могут определить, если подольше подождешь. Образцы возвращаются с ответом «Это — Олень номер один, а то и просто — Олень А», и дают длиннющий номер дела. У оленей-то имен не бывает, вы же знаете. Нам-то, во всяком случае, они неизвестны.

Старлинг нравилось обветренное, морщинистое лицо егеря.

— Этому мы дадим имя «Джон Доу», хорошо? Нам полезно знать про Орегон, хорошо, что вы сказали. Может быть, мы сможем вместе с ними поработать, спасибо вам, — сказала она, а он покраснел и принялся крутить в пальцах фуражку.

Она наклонила голову, роясь в сумочке, а доктор Холлингзворт смотрел на нее с огромным удовольствием. Лицо ее на мгновение прямо-таки осветилось, когда она разговаривала со старым Моди. А родинка на щеке очень походила на след сгоревшего пороха. Он готов был уже спросить ее об этом, но передумал.

— А вы куда поместили бумаги, не в пластик? — спросила Старлинг у шерифа.