Ганнибал

После того как ей удалось отыскать рентгеновский снимок Лектера, Старлинг пыталась убить время, замещая инструкторов Национальной полицейской академии в Квонтико, тех, что болели или находились в отпуске.

Всю осень и зиму Вашингтон раздирали страсти по поводу скандала в Белом доме. Пустословы-морализаторы разбрызгивали гораздо больше слюны, чем потребовалось для совершения злосчастного маленького грешка, и президент Соединенных Штатов, пытаясь избежать импичмента, публично нахлебался такого дерьма, какого вовсе и не заслуживал.

Этот цирк заставил отложить в долгий ящик такую мелочь, как бойня на рыбном рынке.

День за днем в голове Старлинг зрело убеждение, что федеральная служба уже никогда не будет для нее тем, чем была прежде. На ней, на самой Клэрис, теперь лежало клеймо. Ее сотрудники, когда им приходилось иметь с ней дело, смотрели на нее с некоторой опаской, будто она могла передать им заразную болезнь. А Клэрис была еще достаточно молода, чтобы такое отношение ее удивляло и разочаровывало.

Замечательно снова заняться делом: просьбы итальянцев предоставить им информацию о докторе Лектере дождем сыпались на Отдел психологии поведения; приходили они обычно в двух экземплярях, один из которых пересылал им Госдепартамент. Старлинг охотно отвечала на запросы, забивая информацией факсы и пересылая файлы с делом Лектера электронной почтой. Она и сама удивлялась тому, сколько разрозненных материалов скопилось за семь лет, прошедших с его побега.

Ее крохотная подвальная комнатушка в Отделе психологии поведения доверху заполнилась бумагами, измазанными чернилами факсами из Италии, копиями итальянских документов.

Что же такое важное могла она переслать итальянцам? Больше всего их заинтересовало то, что за несколько дней до смерти Пацци в ФБР поступил компьютерный запрос из Квестуры о доступе к файлу Лектера на сайте в Информационном центре ФБР в Квонтико. Итальянские газеты старались при помощи этой информации обелить Ринальдо Пацци, утверждая, что он, втайне от всех, разрабатывал план поимки доктора Лектера, стремясь восстановить свою репутацию.

С другой стороны, размышляла Старлинг, что́ из информации, касающейся убийства Пацци, могло оказаться полезным здесь, если доктор Лектер вдруг надумает вернуться в Соединенные Штаты?

Джек Крофорд не так уж часто бывал у себя в отделе, чтобы можно было с ним советоваться. Он много времени проводил в суде и по мере того, как приближался его уход на пенсию, все чаще вынужден был давать там показания то по одному незакрытому делу, то по другому. Все чаще он брал отпуск по болезни на один-два дня, а то и дольше, и даже когда бывал в отделе, казался все более и более отчужденным.

Мысль о невозможности получить от него совет вызывала у Старлинг приступы жгучей паники.

За годы службы в ФБР Старлинг насмотрелась всякого. Она знала, что, если доктор Лектер снова совершит убийство в Соединенных Штатах, в Конгрессе вострубят трубы возмущения, извергая метаболические ветры; невероятных размеров волна запоздалых догадок и предположений хлынет из Департамента юстиции и игра в догонялки-трахалки начнется всерьез. Первыми по шее получат таможенники и служба береговой охраны — за то, что впустили его в страну.

Местные судебные власти — там, где будет совершено преступление, — затребуют всю информацию, касающуюся Лектера, и все усилия ФБР будут сосредоточены на местном отделении Бюро. Потом, когда доктор совершит новое убийство — уже в новом месте, — все сразу переместится туда.

А если его поймают, все конторы станут яростно драться, точно белые медведи вокруг задранного тюленя, за то, чтобы присвоить себе честь поимки преступника.

Делом Старлинг было подготовиться к возможному возвращению Лектера — неважно, вернется он на самом деле или нет, — загнав подальше неприятные мысли о том, что будет затем твориться вокруг расследования.

Она задавала себе простой вопрос, который показался бы бессмысленно банальным любому карьеристу внутри опоясавшего Вашингтон Белтвея: как она сумеет сделать именно то, в чем присягала? Как сумеет защитить граждан своей страны и поймать преступника, если он возвратится?

У доктора Лектера, по всей видимости, были хорошие документы и немало денег. Он блестяще умел изменять свою внешность, умел скрываться. Взять хотя бы элегантную простоту его первого укрытия после побега из Мемфиса: он снял номер в четырехзвездочном отеле по соседству с огромной клиникой пластической хирургии в Сент-Луисе. У половины постояльцев были забинтованы лица. Он забинтовал себе лицо и роскошествовал там на деньги убитого им человека.

Среди сотен собранных ею бумажек были квитанции об оплате гостиничных услуг в Сент-Луисе. Цифры астрономические! Бутылка «Батар-Монтраше» за сто двадцать пять долларов. Как замечательно было почувствовать вкус такого вина после стольких лет тюремной баланды.

Она запросила из Флоренции копии всех его счетов, и итальянцы с готовностью откликнулись на просьбу. Судя по качеству копий, подумала Клэрис, они, должно быть, делались печной сажей.