Ганзейцы. Савонарола

Думский писец застал Госвина Стеена в очень тревожном настроении. Срок, в который Кнут Торсен должен был вернуть ему полученные в ссуду деньги, давно уже истёк, а между тем датчанин, видимо, и не думал о выполнении своего обязательства. Несколько раз письменно напоминал ему об этом Стеен; но никакого ответа на письма получено не было, так что оставалось только одно: начать против неисправного должника иск на основании долгового документа, записанного в книге ратуши. Стеен решался на это очень неохотно, зная заранее, что его жалоба опять поднимет старые дрязги. К тому же он с Варендорпом стоял не в слишком близких отношениях; а между тем именно бюргермейстеру и предстояло быть судьёю в этом деле. Судебное разбирательство могло легко дать повод к неприятным расследованиям, которых Стеен во всяком случае желал бы избежать. Несмотря на всё это, он должен был выступить с жалобою против Кнута Торсена, так как последние смутные времена и общий упадок дел отозвались на Госвине Стеене крупными убытками. К выплате крупной суммы в 150 000 марок, которую Госвин роздал сочленам своим по городскому совету, чтобы замять дело о гибели Бойского флота, прибавились убытки от потери той части товара, которая предназначалась на этом флоте торговому дому Стеена; а затем шли затраты на военные издержки, затраты очень значительные уже и потому, что фирма Госвина Стеена была одною из самых значительных в городе. И вот в первый раз в жизни богатому купцу пришлось испытать тягостные заботы о деньгах. Время было такое, что о доходах нечего было и думать, а расходов, да притом ещё непредвиденных, было более чем достаточно.

Оказывалось, что громадные сундуки, стоявшие в конторе, были совсем пусты, и для некоторого пополнения их требовалась именно та сумма, которою Госвин Стеен ссудил Кнуту Торсену.

Всё утро Стеен занят был обдумыванием вопроса, как следует ему поступить — ещё раз потребовать от датчанина немедленной уплаты или же прямо подать жалобу на неплатёж и начать формальный иск. Он не успел ещё прийти ни к какому решению, когда Даниэль возвестил о приходе думского писца. Это посещение несколько удивило Стеена; так как он знал это лицо только по его присутствию на заседаниях совета и вне их никогда ещё нигде с ним не встречался.

Понятно, что купец принял нежданного посетителя весьма сдержанно. Тот, конечно, начал с тысячи всяких извинений и при этом выказал себя в такой степени способным унижаться, что Госвин Стеен сразу потерял к нему всякое уважение.

— Пожалуйста, извиняйтесь покороче, — сухо заметил Стеен писцу, — ведь у нас, купцов, время подороже, нежели у вас, чиновников. Чего вы, собственно, от меня желаете?

— Ничего решительно, — утверждал думский писец с противной своей улыбочкой. — Я, напротив того, имею в виду вам оказать некоторую услугу.

Купец посмотрел на него и удивлённо, и гневно.

— Я, конечно, червяк в сравнении с вами, г-н Стеен, — продолжал писец, — я, так сказать, былинка незаметная, а всё же и «моё убожество» может быть вам до некоторой степени полезно.

— Человек человеку помогать обязан, — проговорил Госвин Стеен. — Но, пожалуйста, к делу скорее...

— Как прикажете, — униженно пояснил Беер. — Изволите, я полагаю, знать, как все в ганзейских городах дурно настроены по отношению к датчанам? Всюду ведь опять уж и о войне поговаривать начинают. К тому же и жалобы против аттердага и его насилий каждый день возрастают...

— Позвольте, вы все мне рассказываете вещи давно уже мне известные, — с досадою перебил писца Госвин. — Не забывайте, пожалуйста, что я ведь тоже член городского совета и в последнее время всего этого наслушался на заседаниях.

— Я позволил себе это маленькое предисловье только для того, чтобы на нём основать дальнейшую мою речь. Я вёл к тому выводу, что нынешнее время менее, чем всякое другое, может благоприятствовать дружественным отношениям к датчанам.

— Опять-таки вы все рассказываете мне такое, что само собою разумеется. Ни ганзейцу, ни кому бы то ни было из честных немецких граждан не подобает теперь заигрывать и дружить с общим врагом.

— Весьма естественно, — подтвердил Беер с видимым удовольствием, — и уж, конечно, менее всего можно было бы ожидать чего-нибудь подобного от вас... Хе, хе, хе!.. Не так ли, г-н Стеен?

Купец бросил на говорившего очень проницательный взгляд, который говорил ясно: «Я, право, не понимаю, как это вы решаетесь говорить со мною о подобных вещах?»

— Кто вас ближе знает, — продолжал, нимало не смущаясь, Беер, — тот, конечно, не поверит и, если даже ему это скажут, станет положительно отрицать. Но ведь здесь, в нашем добром городе Любеке, жителей много, и раны, нанесённые последней войною, не зажили и вскрываются легко при одном имени аттердага. Если поэтому пройдёт по городу тот слух, что вы изволите дружить с датчанами, то ведь, согласитесь, это может сильно подорвать добрую славу вашей старой фирмы?

Госвин Стеен поднялся со своего места. Он опёрся рукою на стол и, мрачно взглянув на писца, сказал: