Гардемарины, вперед!

Не будь здесь этого господина, Софья, конечно, ответила бы на все вопросы без утайки, да и что утаивать-то, подумаешь, тайны мадридского двора, а если на балу человека убили, так в Петербурге редкий день обходится без убийства — сходи на Пустой рынок, еще не то услышишь. Саша быстро, словно оценивающе, глянул в сторону Лядащева.

— Почему вы об этом меня спрашиваете, Александр Федорович? — не выдержала наконец Софья. — Не проще ли справиться у самого Никиты? Поймите, мне неприятно, я как на… следствии, — добавила она неожиданно для себя.

Саша сделал неопределенный жест, истолковать который Софья так и не смогла.

— Дело в том, Софья Георгиевна, — сказал вдруг Лядащев, отрываясь от окна, — что Никита Оленев пропал три, — он оглянулся на Сашу, тот кивнул, — три дня назад при невыясненных обстоятельствах.

— Как — пропал? Этого не может быть! — Софья стремительно сорвалась с места и вышла из комнаты.

Саша и Лядащев переглянулись, у первого даже появилась надежда, что вся эта глупость с исчезновением друга разъяснится сейчас самым простым и естественным образом.

Софья вернулась назад очень скоро, села на край стула и строго посмотрела на Сашу:

— Я к маменьке ходила. Вчера казачок был от Оленевых. Меня дома не было, я в парке с Николенькой гуляла. Казачок справлялся, нет ли у нас барина, а записки никакой не оставил.

Лядащев чуть заметно кивнул, и Саша подробно рассказал Софье все, что ему было известно об этой истории.

Софья слушала его нахмурившись. Она и мысли не допускала, что с Никитой могло вот так, ни с того ни с сего, случиться что-то страшное, однако тут же поняла, что весь разговор с Сашей надо словно вывернуть наизнанку. Как только Саша мысленно поставил точку, Софья быстро сказала:

— Я знаю, куда он поехал.

— Он вам сказал? — подался вперед Лядащев.

— Нет… Когда мы ехали с маскарада, мы говорили совсем о другом. Никита хотел развеселить меня, но это у него плохо получалось. Против воли мы все время возвращались к убитому. И знаете, Никита как-то философически об этом говорил. — Видно было, что Софья сама удивилась, что вспомнила эти подробности. — Странно… Впрочем, нет, не странно. Никита всегда видит то, на что другие не обращают внимания. Понимаете? — обратилась она к Лядащеву.

Тот неопределенно кивнул, боясь спугнуть Софьин настрой.

— Никита тогда сказал, что в природе существует… как же он его назвал? Ах да — закон парности. — Софья подняла два пальца. — Ну, в смысле пара каких-то событий. Например, никогда не видел, как лодка переворачивается. А тут мало что увидел, как люди в воду попадали, так в этот же день на твоих глазах опять лодка перевернулась. И с этим человеком то же самое. Никита увидел его на мосту в карете, а потом на этом диване… во дворце.

— Какой человек? — не понял Саша.

— Убитый. Купец… Гольденберг, кажется. Никита ему паспорт оформлял, потому и запомнил. Он потом на маскараде его встретил, и Никите показалось, что тот от него прячется. Но Никита сказал еще, что все это глупости, просто Гаврила заразил его мистицизмом.

— Гаврила — это?..

— Камердинер Никиты. Очень забавный и добрый человек. И еще я хочу сказать, — Софья понизила голос, словно стесняясь, — на маскараде этот закон пары был соблюден еще раз…

В гостиную с улыбкой вплыла Вера Константиновна с рабочей коробкой в руках, села в кресло и неторопливо принялась за шитье. На ней был немецкий наряд: чепец в кружевах, атласная, обшитая бахромой по подолу юбка, но все-таки в этом наряде проскальзывало и что-то русское, допетровское. Она не собиралась принимать участия в разговоре и зашла только из приличия — что-то уж слишком засиделись гости с замужней дамой.

Разговор при ее появлении сразу прекратился, и все взоры устремились на рабочую коробку. Человеку свойственно вдруг замереть и тупо уставиться на какое-либо движение, будь то огонь, вода или деловитые пухлые руки, быстро сшивающие куски ткани. Вера Константиновна почувствовала напряженность гостей и осведомилась вежливо:

— Не прикажете ли чаю аль кофею? — И, видя, что гости молчат, все так же напряженно в нее вглядываясь, добавила беспомощно: — Может, шоколаду?

Сошлись на чае, и Вера Константиновна ушла распорядиться. Лядащев тут же вернулся к прерванному разговору:

— Я не очень понял, Софья Георгиевна, смысл вашей последней фразы. Что значит — закон пары соблюден еще раз?

— На маскараде был человек, очень похожий на Никиту, — охотно пояснила Софья. — В маске их вообще нельзя отличить.

Показалось ли ей, или Лядащев первый раз изменил своему невозмутимому выражению лица — он чуть-чуть нахмурился.

— Он был в таком же костюме?

— Ну, не совсем в таком же, но… очень похожем: тот же берет, плащ… И этот двойник разговаривал с убитым… то есть когда он был еще жив. — Софья запуталась в словах и беспомощно махнула рукой.

— Вы хотите сказать, что Оленев был одет на маскараде точно так же, как некий мужчина? Вы считаете, что Оленев сознательно это сделал? Он не объяснял вам — зачем?

Софье не понравился напористый тон Лядащева, очень не понравился.