Гардемарины, вперед! Книга 1 и 2

Последние метры Алексей проволок Гаврилу на себе. Никита и Саша ждали их, как было договорено, в обычном месте встреч.

- Наконец-то! Все сроки прошли. Лезьте сюда. Что с Гаврилой? Тебя не избили? Кто там кричит?

Никита через решетку поспешно ощупал полуживого камердинера.

- Скажешь тоже - избили! Он у них вроде бога. Туземцы проклятые! Это они за нами гонятся, - проговаривал Алексей, силясь оторвать от земли раскисшее тело Гаврилы, подсадить его и какнибудь перекинуть через высокую ограду. Гаврила слабо помогал Алешиным усилиям, но мелькнувший меж деревьев свет совершенно парализовал его волю, и он смирился с неизбежностью:

- Все… Конец… Не уйти. Бросьте меня. Хоть сами-то спасетесь!

- Ты бредишь, Гаврила? Нам-то от кого спасаться? - закричал Саша, остервенело дергая камердинера, пытаясь протащить его сквозь узкие зазоры решетки.

- Сашка, он же не может расплющиться! - пробовал угомонить друга Никита.

- Тогда вплавь! - И Алеша решительно толкнул податливую фигуру в воду.

Раздался легкий всплеск…

- Я плавать не умею, - только и успел крикнуть Гаврила и покорно пошел ко дну, но рука Алексея ухватила его за воротник, подняла над водой облепленную тиной голову. Несколько сильных гребков, и они благополучно вылезли на берег по другую сторону злополучной решетки.

Друзья подхватили безжизненное тело алхимика и бегом бросились к стоящей на верхней дороге коляске.

Когда коляска отъехала настолько, что не стало слышно криков погони, Гаврила очнулся, брезгливо снял со лба липкие водоросли.

- Вина бы, господа, - пробормотал он зябким голосом.

- Пожалуйста. - Саша услужливо вложил в онемевшую от холода руку бутылку токайского.

Гаврила сделал большой глоток и протянул бутылку Алексею.

- Такого помощника, как Алешенька, мне никогда не найти, - сказал он грустно.

Сидящий на козлах Никита оглянулся, блеснул в улыбке зубами.

- Я выучусь, Гаврила. Не робей! Мы едем в Сорбонну!

- Прямо сейчас? Куда ж я в мокром-то? И компоненты надо уложить. У них там в Париже ни пустырей, ни болот.

- Не волнуйся, еще успеешь обсохнуть, - успокоил камердинера Никита. - Батюшка назначен во Францию посланником. Нас он берет с собой, а выезд не раньше, чем через неделю.

- А там, смотришь, и я к вам наведаюсь, - рассмеялся Саша.

- Кхе… О, Париж! О, Сорбонна! - Гаврила приосанился и неожиданно тонким и скрипучим фальцетом запел: «Гаудеамус, игитур, ювенэс дум сумус…»

- Гаврила, ты пьян! Ради всего святого - не надо латыни!

- Пусть поет!- Никита щелкнул кнутом.- На этот раз латынь вполне к месту. Будем веселиться, пока мы молоды… Вперед, гардемарины!

ЭПИЛОГ

Новый 1744 год друзья наши встретили врозь.

Алексей Корсак- в Петербурге в Морской академии. Начальство оного заведения учинило ему дотошный экзамен, нашло его знания весьма удовлетворительными и зачислило на последний курс.

Софья по приглашению князя Черкасского приехала в Петербург и, проведя месяц в его дому, совершила вещь невозможную - помирила Аглаю Назаровну с мужем. Новые отношения супругов не изменили распорядка их дня, однако дворня стихийно стерла невидимую черту, деляющую усадьбу на два клана. Меньше стало крику и ору, а в тронной зале в поисках справедливости теперь присутствуют как «белые», так и «синие». Впрочем, чистый цвет редко теперь у них встретишь, смотришь, панталоны белые, а камзол синий или наоборот, однако все это мелочи…

По отбытии из дома Черкасских Софья поселилась под Петербургом на дарованной ей мызе.Вера Константиновна оставила до срока Перовское и стала жить вместе со своей будущей невесткой.Как ни старался князь, ему не удалось вернуть завещанное монастырю богатство Зотовых,но тетушка Пелагея Дмитриевна после продолжительной беседы с Черкасским устыдилась и в его присутствии начертала завещание, где отписала все племяннице. Событие это было вполне своевременно, потому что важная помещица, хоть и лежала в шелках и бархате с французским романом в изголовье, была очень плоха - водянка раздула живот и ноги.

Софья стала богатой наследницей, но это мало ее занимает. Другими заботами заполнен день - сидеть подле маменьки Веры Константиновны у окошка, читать и всматриваться прилежно в летний туман и зимнюю вьюгу - не зачернеется ли карета, везущая Алешеньку на вакацию- хоть на неделю, хоть на денечек! И как бы ни была счастлива последующая жизнь Софьи, удел ее - ждать.

Саша Белов встретил Новый год в карете по дороге домой, если быть точным - в Польше. Прибытие его в Париж, а тем более отъезд требуют, по нашему мнению, куда более пространного рассказа, но бумаги в России работают до сих пор мало и плохого качества, а посему автор, уступая настоянию трезво мыслящих людей, довольствуется одним абзацем.