Гарибальди

— Помни, — предупреждал он Медичи в своих инструкциях, — что название нашего судна «Сперанца». На ней будет развеваться флаг Уругвая! Для того чтобы ты мог легко узнать ее издали, мы поднимем на носу белый флаг, пересеченный во всю длину горизонтальной черной полосой.

Час отъезда экспедиции приближался. Полный радости, что увидит Италию, Гарибальди в то же время с сожалением расставался со своей «второй родиной» — страной, давшей ему приют и убежище. «Мы покидали народ, — пишет он в «Мемуарах», — который успели сильно полюбить, — славный уругвайский народ! Нам ведь столько времени приходилось делить с ним немногие его радости и бесчисленные горести… Мы расставались с нашими братьями по оружию… Да, это было очень печально!»

В назначенный срок — 15 апреля 1848 года — «Сперанца», на борту которой находились Гарибальди и шестьдесят три легионера, снялась с якоря. В числе пассажиров были тяжело больной Анцани и раненный в колено Сакки.

Рейс судна через Атлантический океан оказался на редкость удачным. Погода была отличная, океан спокоен. Время проходило незаметно в гимнастических упражнениях и учебных занятиях (грамотные обучали неграмотных). По вечерам океанский простор оглашался национальным итальянским гимном, сочиненным и положенным на музыку одним из легионеров (Кочелли). Хор из шестидесяти голосов с энтузиазмом распевал новый гарибальдийский гимн.

Гимн гарибальдийцев

Разверзлись могилы, и мертвые встали,И наши страдальцы пред нами предстали,Венчанные лавром, как некогда в жизни,С любовью к отчизне в горячей груди.

Восстань же! Восстань же, о юность народа!Несет наше знамя под ветром свобода.Восстань же с оружьем и мощным припевом,С любовью и гневом в горячей груди!Долой, уходи из Италии нашей,Ступай, чужестранец, откуда пришел!Отчизна цветенья, и песен, и смехаОденется в сталь боевого доспеха.Пусть руки в оковах — мы свергнем тирана,И слава Леньяно вернется в наш век!

Австрийскую палку на части ломая,На битву за родину Рим поднимая,Ярмо наше скинем, австрийцев прогоним,Колен не преклоним пред ними вовек.Долой, уходи из Италии нашей,Ступай, чужестранец, откуда пришел!Наш дом — вся Италия наша родная.Ступай, чужестранец, живи на Дунае;Не трогай ни хлеба, ни нив наших спелых,

Сынов наших смелых не смей отнимать.Два моря и Альп вековые отроги —Вот наша граница. Пускай же дорогиПробьют Апеннины, и встанет за нами,И встанет под знамя вся родина-мать.Долой, уходи из Италии нашей,Ступай, чужестранец, откуда пришел!Уста наши немы, сплетемся руками,Не дрогнем и встретимся грудью с врагами,На горных отрогах ударим оружьем,

Всей жизнью послужим, отчизна, тебе.Довольно грабители нас угнетали.Все люди Италии дружно восстали.Как сто городов итальянских едины,Мы будем едины в священной борьбе.Долой, уходи из Италии нашей,Ступай, чужестранец, откуда пришел!

С трогательной заботливостью ухаживал Гарибальди за своими больными друзьями. Раненого Сакки он каждое утро на руках выносил на палубу, чтобы избавить его от духоты каюты.

«Операнда» благополучно миновала Гибралтарский пролив. Скалы Гибралтара и Сеуты, выделявшиеся своей белизной на голубом фоне моря, остались позади. Средиземное море встретило гарибальдийцев безоблачной погодой и штилем.

«Вдруг, — рассказывает Сакки, — моряки, стоявшие на носу бригантины, заметили на горизонте корабль с новым, никогда не виданным флагом. Все взоры, все подзорные трубы устремились на маленькую, колышущуюся полоску.